В тот раз рубили деревья больные, кривые и старые. У людей это называлось «санитарная вырубка». Дерево по этому поводу не преминуло позлорадствовать:

– И очень даже правильно! Сами виноваты! Нечего таким калекам тут расти, лес засорять. Из-за них нам, нормальным деревьям скоро воды и питания не останется. Про солнце я уж вообще молчу. Его в наших широтах ведь и так кот наплакал. А от этих уродцев все одно толку ноль.

Его соседи стали возмущаться:

– Что же ты за дубина бессердечная такая? – взволнованно воскликнула Рябина. – Ни слезинки, ни росинки не обронишь!

– Что б тебя зайцы обглодали! – пасмурно пожелала Ель и, как обычно, отвернулась.

Дуб зарычал и грозно затряс косматой гривой. А Сосна, как и прежде, ничего не услышала. Высокая она была очень.

Шли годы. Дерево росло, хорошело, корнями теснило окружающих, захватывая себе лучшие куски. Рябинка приуныла, осунулась, стала покашливать. Дерево, когда было не в настроении, перекрывало ей солнце и воду. А поскольку настроение у него довольно часто было отвратительным, то несколько рябиновых веток стали усыхать. Ель опасливо косилась в сторону крепчавшего на глазах соседа, не зная, чего от него ждать. И на всякий случай старалась особенно не распространяться в его сторону. Даже Сосна обеспокоилась и стала временами поглядывать вниз. Все более неуютно ей становилось рядом с таким компаньоном. Только могучий Дуб пока не тревожился на свой счет. Его корни уходили на такую глубину, куда Дереву даже не снилось добраться.

Временами Дерево принималось мечтать о своей судьбе и судьбах других. Мозгов у него прибавилось, знаний тоже, но не душевной теплоты. Поэтому все его рассуждения были как ядовитые шипы: больно кололи и раны от них долго не заживали.

– Давайте смотреть правде в глаза. Кто вы – и кто я? Вы все плебеи в сравнении со мной. Мое предназначение настолько выше, что я даже не хочу тратить время на обсуждение наших различий. Вот что из Рябины выйдет? Да ничего! Тем более в ее нынешнем состоянии. Две ветки слева засохли, а справа ее ест какая-то гадость. Противно смотреть, честное слово. Тьфу-

тьфу-тьфу, хоть бы не подцепить от нее заразу. И ведь еще не старая же вроде, а гляди-ка… надо же так себя запустить…

– Не старая я, – всхлипнула Рябина, – да вот угораздило меня рядом с тобой вырасти. Душишь ведь ты меня, бессовестный… что я тебе плохого сделала? Посмотри, сколько деревьев вокруг растет и всем всего хватает, никто не отнимает у других еду. Одному тебе все мало, душегуб. Смерти моей хочешь…

– Ой, да ладно тебе, старуха, не хнычь. Сделают из тебя напоследок рябиновые бусики. И довольно с тебя. На что ты еще годна-то. Ха-ха. Думаешь, рябиновый паркет лучше? Постоянно чувствовать, как по тебе кто-то топчется, давит башмаками. А начнешь скрипеть и расшатываться, отправят следом за березами – в топку. Такая вот перспектива. Как тебе, а?

– Хам! – не сдержалась всегда осторожная Ель. – Ты как со старшими разговариваешь? Да еще с женщиной! Что тебе за радость над ней издеваться?

– Ой-ой-ой! Как хочу, так и разговариваю. Угрожать взялась? А что мне за это будет? Ты меня уколешь? Прямо смотрите как страшно. Ха-ха-ха! Смотри, договоришься ты, вот покончу с Рябиной, и за тебя примусь, еловая душа. Эй, народ, а из ели что делают, кто знает? Говорят, у нее древесина вся в сучках и низкого качества. Так что обшивку сделают из тебя какую-нибудь, и то второго сорта. Да-а, не повезло тебе, смотрю я, ох, не повезло, ёлкой-то уродиться.

В этот раз Сосна все слышала. Дерево ведь уже высокое выросло. От испуга и переживаний она с хрустом уронила вниз небольшую ветку.

– Эй, ты! Как тебя там, Сосна! Чего ты тут свой мусор разбрасываешь? Держи его при себе! – заорало Дерево. – И без тебя всякого барахла полно! Поняла меня?!

– Да, конечно, простите, – испуганно прошептала Сосна, – я больше не буду. Это случайно вышло.

– Простите… ага, случайно… а убирать этот хлам кто будет, я что ли? Кстати сказать, сосна от ели немногим отличается по качеству древесины. Получше, конечно, не стану врать, но тоже не эксклюзив. Мебелишку какую-никакую сделают, наверное. Шкатулки простенькие из обрезков настрогают. Если вообще повезет, то останешься целой и станешь мачтой на паруснике. Только какие сейчас парусники? 21 век же на дворе. Да и потом, быть мачтой тоже сомнительное счастье. Болтаться по морям, по волнам, да солеными ветрами обдуваться. Бррр… жуть! Как представлю, аж мороз по веткам. Не позавидуешь тебе, не позавидуешь.

– Отстань от них, негодяй! – загрохотал Дуб, треща ветвями. – Чего тебе надо? Растешь себе и расти. Чего ты к слабым прицепился? Чего изгаляешься? Ты-то сам, что из себя представляешь, скажи на милость?

Дерево с ухмылкой отвечало:

– А я, к вашему сведению, отношусь к особо ценным породам дерева, и не вам всем чета. Вот ты, Дуб, чем можешь гордиться? Ну, предположим, возрастом, ну, еще размером. И все? А на что годишься? Кем ты стать сможешь? Шкафом? Буфетом? Или паркетом! Или дверью, к примеру. Ха-ха. Вот это карьера! И ради этого расти 200 лет? Да просто курам на смех! Ой-ой, не могу, как смешно!

– Да, могу стать и паркетом. И буфетом. И что с того? – с достоинством сказал Дуб. – Я живу сотни лет. И вещи, сделанные из моего дерева руками мастера, будут служить не одному поколению людей. Они надежные и крепкие. Им доверяют и их любят. А из Сосны и Ели люди строят дома. Они защищают их от холода зимой, и от зноя летом. В них хорошо дышится и пахнет лесом. А Рябина кормит ягодами птиц и лесных зверушек. И человека лечит. И ее дерево очень красиво, а древесина с интересным рисунком. Из него делают не только паркет, но и инкрустацию.

– Ох, какие же вы все жалкие, – досадливо поморщилось Дерево. – Стать паркетиной или частью стены – ваш предел мечтаний. Ужас! Прямо тошно слушать, честное слово. И среди таких плебеев мне приходится жить! Какая жестокая несправедливость! О, Создатель, за что же мне посланы такие мучения?! Почему я не расту среди равных мне прекрасных Деревьев?

– Простите меня, пожалуйста, уважаемое Дерево, – вежливо сказал молодой куст Орешника, внимательно слушавший разговор и осмелившийся в него вмешаться. – А кем станете вы? Каково ваше предназначение в будущем?

Дерево надменно повернулось к Орешнику и прежде всего отчитало его за дерзость:

– Во-первых, кто тебе позволил вмешиваться в наш разговор? А во-вторых, с какой стати я стану отвечать на вопросы столь незначительного растения, как ты?

– Я снова прошу у Вас прощения, – сказал Орешник, деликатно не обращая внимания на высокомерный и агрессивный тон Дерева. – Но все же позвольте мне, обычному кусту-простолюдину, узнать это. Мне не повторить вашей судьбы. Хоть за вас порадуюсь.

– Хм… порадуешься?., ну да, что тебе еще остается? Конечно же, куда вам всем даже мечтать о моем пути?.. Что тебе сказать? Современные технологии таковы, что всего и не предскажешь, но нет сомнений, что из меня сделают нечто уникальное. Слишком я совершенный и редкий экземпляр. Думаю, что проведу свою следующую часть жизни в музее или во дворце. Во всяком случае, я этого достойно! И на меньшее не согласно!