Мы с тов. Хрулевым оспаривали неправильные, явно враждебные, выпады и глубоко возмущенное недовольство, чем Егоров еще более становился недовольным, а когда мы поднялись из-за стола и стали уходить, он, как бы спохватившись и желая сгладить произведенное на нас впечатление, стал задерживать нас. Когда мы все же стали уходить, он загородил в коридоре выходную дверь и не выпускал нас до трех часов утра, стараясь всячески замазать то, что он говорил. Стал поносить Федько и восхвалять Дыбенко, стал доказывать, что верных людей есть очень мало, что он считает верными только тт. Сталина, Ворошилова, Молотова, Буденного, Егорова, Щаденко и Хрулева, а остальные это сплошное сомнение. Это он повторял несколько раз.

А когда я, возражая, дважды поставил в упор вопрос, а как же с Кагановичем, Вы явно забываете Кагановича и других членов П.Б., а нас с Хрулевым приплетаете некстати. Маршал заявил, что он имеет в виду только военную линию, а не партийную. Делясь после впечатлением от слышанного нами, мы с т. Хрулевым пришли к выводу, что, во-первых, у Егорова глубоко сидит старый эсер, рассматривающий исторические события с точки зрения не классовой борьбы, а борьбы личностей, явно переоценивая свою личность в исторических событиях. Во-вторых, Егоров внутренне глубоко недоволен политикой замалчивания личностей и особенно его личности, в-третьих, для него товарищи Фрунзе, Сталин, Ворошилов не являются ни авторитетами, ни уважаемыми товарищами. Скорее наоборот, и, в-четвертых, это то, что он, по существу, резко враждебен всей той политике, которая проводилась и проводится в отношении его личности, его ли только?..

Павел Дыбенко (слева) и Иван Федько (справа), тогда они оба были на взлете, а в 38 году они оба пойдут под суд по одному делу

Мы также твердо пришли к выводу, что если в нашем присутствии (комиссаров-большевиков) Егоров позволяет такие возмутительные разговоры и так резко выявлять недовольство своим историческим и прочим положением, то как же он говорит в кругу своих близких друзей, как Дыбенко, Буденный и другие. Считая это недопустимым со всех точек зрения, я решил Вас поставить об этом в известность как устно, так и письменно. Щаденко 5/ХП 37".

Тут все хороши, и вознесшийся в собственном величие Егоров, и, конечно, его заклятые дружки Щаденко с Хрулевым. Другие бы пожурили проспавшегося сотоварища, а эти сразу уселись наперегонки строчить донос…

* * *

21 и 22 января 1938 года в ЦК ВКП (б) разбиралось дело Маршала Советского Союза А.И. Егорова. Вместе с ним заслушивались также П.Е. Дыбенко с С.М. Буденным, которым, предъявлялись аналогичные обвинения. Все трое решительно отвергли все обвинения в свой адрес, содержащиеся в доносах Щаденко и Хрулева, а также в показаниях некоторых арестованных. Из протокола допроса А.И. Егорова от 11 мая 1938 года: «На разборе дела в ЦК 21–22 января я, Буденный и Дыбенко проводили крепко свою позицию и не сознались в своей антисоветской деятельности».

22 января 1938 года И.В. Сталин на закрытом совещании с военачальниками беспощадно критиковал маршалов Буденного, Егорова, командарма Дыбенко и других военачальников, грозя им расправой за участие в политических интригах и заговорах. Сталин сказал следующее: "Прежде всего, я хочу внести ясность в вопрос о характере совещания. Тут многие говорили о бытовых недостатках товарищей. Может создаться впечатление, что мы только рассматриваем морально-бытовую сторону товарищей, в частности Дыбенко. Это неправильно. Мы не Сольц. Его морально-бытовая сторона, взятая сама по себе, это мелочь, о которой, не следовало бы рассуждать на таком совещании. Нет людей без недостатков. Один любит выпить. У других это превращается в болезнь. Таких людей мы лечим, но из партии не гоним. Таких людей мы перевоспитываем. Иные любят девочек. Это тоже нас мало интересует. Пусть себе с ними возятся сколько им угодно. У Дыбенко, видимо, это выходит грубее с насилием. Видимо — это болезнь. Тоже лечить можно. Ничего страшного в этом нет. Так что сама по себе, взятая в отдельности, морально-бытовая сторона нас мало интересует. Она играет тогда только роль, когда разложение сочетается с политическими преступлениями. Стало быть, главное не в этом. В чем же главное? Главное заключается в том, что наряду с раскрытием в армии чудовищного заговора продолжают существовать отдельные группировки, которые могут перерасти при определенных условиях в антипартийные, антисоветские группировки. В данном случае идет речь о такого именно рода группировке, которую мы имеем в лице Егорова, Буденного и Дыбенко. По-моему, Тимошенко здесь схватил суть этой группировки правильно. Это не группировка друзей, а группировка политических единомышленников, недовольных существующим положением в армии, а может быть, и политикой партии. Тут многие товарищи говорили уже о недовольстве Дыбенко, Егорова и Буденного. Само по себе недовольство отдельными моментами отношений к ним вполне законно. Мы не против того, чтобы товарищи были недовольны теми или иными фактами. Не в этом дело. Важно, чтобы они пришли и вовремя сказали Центральному Комитету, что тем-то и тем-то мы недовольны. Вот Егоров недоволен тем, что не выпячивают его роль и затирают в Царицынской операции. Недовольство, возможно, законное, и я не против такого недовольства, но он же мог прийти в ЦК и сказать, что я недоволен тем-то и тем, мы бы поправили нашу печать, или бы разъяснили Егорову, что его недовольство неправильное. Недовольны тем, что якобы их мало выдвигают. Это неправильно. Нас можно упрекнуть в том, что мы слишком рано или слишком много выдвигаем и популяризируем таких людей, как Буденный, Егоров и др. Нас нельзя упрекнуть в том, что мы затираем талантливых людей. Это все неправильно. Возьмем хотя бы такой факт, как присвоение звания Маршалов Советского Союза. Известно, что у нас пять Маршалов Советского Союза. Из них меньше всего заслуживал этого звания Егоров, я не говорю уже о Тухачевском, который, безусловно, этого звания не заслуживал, и которого мы расстреляли, несмотря на его маршальское звание. Законно заслужили звание Маршала Советского Союза Ворошилов, Буденный и Блюхер. Почему законно? Потому что, когда мы рассматривали вопрос о присвоении звания маршалов, мы исходили из следующего: мы исходили из того, что они были выдвинуты процессом гражданской войны из народа. Вот Ворошилов — невоенный человек в прошлом, вышел из народа, прошел все этапы гражданской войны, воевал неплохо, стал популярным в стране, в народе, и ему по праву было присвоено звание маршала. Егоров — выходец из офицерской семьи, в прошлом полковник — он пришел к нам из другого лагеря и относительно к перечисленным товарищам меньше имел право к тому, чтобы ему было присвоено звание маршала, тем не менее, за его заслуги в гражданской войне мы это звание присвоили, чего же ему обижаться, чем он не популярен, чем его не выдвигает страна? Это неправильно. Откуда у нас вообще появились такие настроения? Эти настроения не наши, буржуазные настроения. Вот возьмите пример Бисмарка — это был крупнейший политический деятель Германии, в 60-х годах он стал премьер-министром Германии, затем через некоторое время им стали недовольны и назначили послом в Ленинград (правильно: Санкт-Петербург). Он не обиделся, но наоборот поехал, работал честно, затем несколько позже его вновь призвали и сделали премьер-министром. А ну, если нашего какого-либо наркома снять и направить на более низовую работу — он моментально обидится и полезет в какую-либо оппозицию, станет недоволен политикой партии, политикой правительства. Это не наши, не партийные настроения, это не наши, не партийные люди так могут рассуждать.