– Конечно. Мы все видели. Он приехал утром, около десяти. Сразу вызвал меня и попросил оказать содействие вашим сотрудникам, экспертам. Я и так все время оказывал, рассказал ему. Эксперты к четырем часам там, в цехе, все уже закончили. Я беседовал с начальником. Он настоятельно попросил пока закрыть доступ в цех. Но там ворота не запираются, это же разрушающееся здание. И я созванивался, искал рабочих. Надо все там поправить и установить замок или цепь.

– Мельников весь день находился в офисе?

– Нет, он уехал около полудня на прием к директору банка. Вернулся уже после шести. Вот Света в курсе. – Виктор снова глянул на бесчувственную Светлану Колганову, она слабо пошевелилась и моргнула, приходя в себя. – Я тоже ездил по разным делам. Тоже по банкам. Мы с Мельниковым пересеклись позже, где-то после восьми, – зашли в наш паб, тот, в конце переулка.

– Вы пили с ним в пабе?

– Мы выпили по бокалу пива. Потом я поехал домой.

– Во сколько конкретно вы с Мельниковым расстались?

– Я не смотрел на часы, может, около девяти.

– Как вы добирались до дома?

– На своей машине, как иначе?

– А Мельников? При нем обнаружены водительские права, мы ищем его машину.

– А чего ее искать? – подала голос Елена Ларионова.

– Минуту, Леночка… Это моя жена Елена… Я сейчас объясню. Свою машину «Форд Эксплорер» Саша… Мельников оставлял всегда в одном месте. Во дворе дома на Волочаевской улице. Я не знаю номер дома, прямо первая по счету многоэтажка после арки моста, как раз за Андроньевским проездом. Понимаете, он договорился с одним из уборщиков офисного здания – тот как раз живет в этом доме. Они закрыли двор на шлагбаум. Чтобы чужие не ставили машины. Так вот, Саша… он договорился с ним, платил ему. А уборщик купил запасной пульт и дал его Мельникову. Я сам хотел в следующем месяце сделать точно так же. Сейчас ведь все ищут лазейки, какие возможно, с этой платной парковкой.

– По-вашему, Мельников из паба отправился по Андроньевскому проезду к месту, где он парковался?

– Я не знаю. Я ушел, а он остался в пабе.

– Он что, любил выпить?

– Нет, в этих вопросах он всегда был аккуратен. Тем более он за рулем.

Елена Ларионова поняла, что муж не хочет дурно говорить о покойнике. Ибо Сашка Мельников порой напивался до положения риз. И они все это в фирме знали. Иногда Мельников напивался на пару с Алисой. И это она была застрельщица.

Вот интересно, где она?

Где Алиса?

Они все тут, а ее снова нет в офисе среди них.

И вчера она не появилась, сославшись на плохое самочувствие.

Елена осторожно потрепала по щеке Светлану Колганову. Та бессмысленно заморгала. Елене все это показалось чересчур нарочитым. Светлана открыла глаза.

– Ну вот, – шепнула ей Елена, – все хорошо.

Секретарша заворочалась в офисном кресле всем своим толстым, тяжелым телом, как тюлень.

– А вы видели вчера Мельникова? – обратился участковый к Елене.

– Конечно. Я приехала в офис утром. И мы разговаривали. Потом он уехал по делам. Я работала до обеда. Потом отправилась за детьми, – отчиталась она.

А про себя отметила: он один расспрашивает их. А его высокая напарница помалкивает. Разглядывает рассеянно обстановку офиса, белые стены, мебель, абстрактную репродукцию над столом секретарши.

– Вы, как и ваш муж, работаете в фирме Александра Мельникова?

– Можно и так сказать. Но у меня свой проект по кластеру. Мы заняты в этом проекте вместе с Алисой Астаховой. Она моя старая подруга.

– Каким вам вчера показался Мельников? Может, он был чем-то озабочен, расстроен?

– Мне муж рассказал о ночном происшествии, когда эта несчастная больная женщина… Ну, она живет в доме Алисы, соседка ее… Выкинула такой жуткий, странный фокус. Естественно, я утром начала расспрашивать об этом Сашу, он же тоже все видел. Мы с ним говорили в основном об этом. На него это произвело неприятное впечатление. Сами понимаете, кому такое понравится? Но в остальном все было как обычно.

– А вы давно знаете Мельникова? – спросил участковый Лужков.

– Мы с ним учились в одной школе тут, на Таганке, на Библиотечной. В одном классе, а еще с Алисой и со Светой. – Леночка-Елена положила руку на плечо секретарши. – Боже, я никак не могу свыкнуться с мыслью, что Саши больше нет! Это такая потеря… вы не представляете – для всех нас, для нашей компании, для дела, – на глаза у нее навернулись слезы, голос осип. – Я как-то растерялась, простите. Как он мог попасть под трамвай?

– Не факт, что он под него попал, – ответил участковый Лужков. – А где же госпожа Астахова?

– Алиса дома, – ответил Виктор Ларионов. – Она уже знает, я ей сообщил, как только нам позвонили из ГИБДД. Она в шоке, как и все мы.

– Это Петров-Водкин. Без подписи, правда, но это точно Петров-Водкин. Портрет его кисти моей прабабушки Аннет. Она была первым красным директором здешней фабрики. Фабрика при ней называлась «Вторая мыловаренная».

Катя впоследствии часто вспоминала эту фразу. А в тот миг она показалась ей совершенно неуместной, фальшивой, словно разговор и общее действие пытались увести совершенно в непонятную сторону. У этой фразы имелось много смыслов. Но на тот момент Катя себе этого даже не представляла. Смыслы эти им лишь предстояло постичь.

Про прабабушку Аннет обмолвилась Алиса Астахова.

Но к ней в квартиру они попали не сразу.

Когда Дмитрий Лужков закончил беседовать с Виктором Ларионовым и его женой Еленой, так и не сумев разговорить еле опомнившуюся после обморока секретаршу Светлану Колганову (она начала громко рыдать), они покинули офисное здание. И сразу же Катя увидела припаркованный в дальнем конце переулка старенький внедорожник Сергея Мещерского.

Она позвала Сережку, сообщив по телефону новости, – и вот он тут как тут. И снова выглядит вроде ничего, не раскисшим от депрессии.

– Ну, здравствуйте, антрополог, – поздоровался с ним участковый Лужков.

– Дима, называйте его Сережа, – попросила Катя. – Сереженька, это Дима.

– Привет. – Мещерский протянул руку.

Лужков крепко ее пожал. Он теперь поглядывал на Мещерского с интересом.

– Убили бизнесмена Мельникова, главу здешней фирмы, которая всем тут в переулке владеет, а в его офисе все квохчут, как куры в курятнике, – кратко сообщил Мещерскому Лужков.

– Вы, как я понимаю, уже иной версии, кроме как убийство, не рассматриваете? – спросила Катя.

– После того, что патологоанатом сообщил? Нет. И мне очень не понравилось, что эта толстуха-секретарь упала без чувств. Как в театре – хлоп перед нами. Слишком уж ненатурально, напоказ.