зовет по именам. Кто на голос тот откликнется — умрет. Или вселится злой дух в свежий труп, а после сороковин выходит из могилы, дабы бродить по домам да высасывать кровь из ушей младенцев и взрослых. Выглядит точно как покойный человек, и перво-наперво приходит к его семье». — Леся перестала читать и с отвращением скривилась: — Фу, из ушей! Фу, кровь!

— Фу, к семье! — встряла я ехидно.

Леська скорчила мне рожу. Мама, все еще думая о чем-то своем, а потому не успев сама себя оборвать, сообщила:

— Человеческая кровь в больших количествах не переваривается. И у мертвецов тоже, скорее всего, с пищеварением так себе. Поэтому вампиров находили в могилах раздувшимися от крови, будто бурдюки.

— Зачем тогда они пили кровь? — заинтересовалась Леся.

— Невозможно человеку понять логику нечисти.

Мама, забрав у Леси книгу, случайно с шумом захлопнула ее. Схватилась за висок, так и не выпустив книжку из руки, и постояла, ожидая пока утихнет боль.

— Ты прикладываешь книжку от мигрени? — заботливо уточнила Леся.

Мама молча посмотрела на нее и аккуратно впихнула брошюру обратно на полку.

Стало совсем скучно. Вытащив свой скетчбук, я лениво перелистнула несколько рисунков (половина из которых мною же и была зачеркнута), посмотрела на девушку-вампиршу и вдруг вспомнила:

— Так что там за история про мертвых младенцев, мам?

Но мама слабо отмахнулась: мол, потом, потом. Она пыталась переписываться с папой, но сообщения отправлялись так долго, что, наверное, проще было бы, по словам мамы, посылать телеграммы из обычного почтового отделения.

Леся немедленно загорелась: как же, настоящая почта, телеграммы! Мы никогда не отправляли даже бумажных писем, а уж телеграмму и подавно.

— Когда мы пойдем на почту? Сегодня?

Но мама Лесин энтузиазм не оценила. Вместо этого попросила нас улыбнуться и щелкнула для папы.

Терпеть не могу фотографироваться! Но маме не откажешь. Поэтому мы с сестрой скорчили максимально дурацкие физиономии, чтобы папа за нас порадовался и, глядя на безумные лица своих детей, особо не скучал.

— Так когда мы пойдем на почту? — снова завела волынку Леся.

Я закатила глаза:

— Ты видела здесь почту?

— Я надеюсь, Лисенок, мы с папой встретимся раньше, чем потребуется слать ему телеграммы.

Леся разочарованно скривилась и устроилась рядом с радиоприемником. Решила еще раз попытать счастье и найти новую волну, хоть какую-нибудь.

Но в итоге вернулась туда же, откуда стартовала. На этот раз рассказ велся от лица девушки.

ИЗ РАДИОПРИЕМНИКА

...А ВОТ ПОМНЮ, КАК МЫ С МАРИШКОЙ, ПОДРУЖКОЙ МОЕЙ, С ДИСКОТЕКИ ШЛИ ЧЕРЕЗ КУКУРУЗНОЕ ПОЛЕ. МЫ С НЕЙ ТОГДА ВМЕСТЕ В ПТУ УЧИЛИСЬ В ГОРОДЕ, А К БАБУШКЕ МОЕЙ НА НЕДЕЛЬКУ ПРИЕХАЛИ, ЛЕТОМ. РОДИТЕЛИ ПРОСИЛИ ПОМОЧЬ, МНЕ ОДНОЙ ТОСКЛИВО БЫЛО ЕХАТЬ, ВОТ Я ПОДРУЖКУ И ПРИХВАТИЛА.

ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО В БАБУШКИНОЙ ДЕРЕВНЕ ИЗ МОЛОДЕЖИ ПОЧТИ НИКОГО, ЗАТО В СОСЕДНЕЙ — РЕБЯТА С ДЕВЧАТАМИ НАШЕГО ВОЗРАСТА, ДА К ТОМУ ЖЕ ДИСКОТЕКИ УСТРАИВАЮТ.

ТАК ВОТ ОТ ТОЙ ДЕРЕВНИ ДО НАШЕЙ — ВСЕ ПО ПРЯМОЙ ЧЕРЕЗ КУКУРУЗНОЕ ПОЛЕ ПО ПРОТОПТАННОЙ ДОРОЖКЕ, ДАЛЬШЕ ЧЕРЕЗ РОЩИЦУ И ПОТОМ ЧЕРЕЗ НЕБОЛЬШОЙ ЛУГ УЖЕ К ОКОЛИЦЕ И ВЫХОДИШЬ. БОЯТЬСЯ ОСОБО-ТО И НЕЧЕГО. ЛЕТНЯЯ ЛУННАЯ НОЧЬ, ЛУНА, КАК ФОНАРЬ, ПОЛНАЯ, ПОЧТИ ЧТО СВЕТЛО. ЗНАКОМЫЕ РЕБЯТА, МЕСТНЫЕ, ПРЕДЛАГАЛИ НАС ПРОВОДИТЬ, НО МЫ ОТКАЗАЛИСЬ. ОНИ ХОТЬ И НЕ СИЛЬНО ПЬЯНЫЕ, НО ПОД ХМЕЛЬКОМ, И ЗА НИХ ПОЧЕМУ-ТО МЫ ВОЛНОВАЛИСЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЗА СЕБЯ.

ДО КУКУРУЗНОГО ПОЛЯ МЫ БЫСТРО ДОШЛИ, ПЕСНИ ПЕЛИ, ХОХОТАЛИ, А КАК НА ДОРОЖКУ ВСТУПИЛИ, ТАК ПОЧЕМУ-ТО ПРИТИХЛИ. ВОКРУГ СТЕБЛИ ПЛОТНОЙ СТЕНОЙ, ВЫСОКИЕ, В ТЕМНОТЕ СЛИВАЮТСЯ МЕЖДУ СОБОЙ. ВЕТЕРОК ЛИСТЬЯ КОЛЫШЕТ, А ОНИ У КУКУРУЗЫ ЖЕСТКИЕ: Ш-ШУ-У, Ш-ШУ-У. НЕПРИЯТНЫЙ ТАКОЙ ЗВУК, ОСОБЕННО В ТЕМНОТЕ.

ИДЕМ, ИДЕМ, ВРОДЕ УЖЕ ВЫЙТИ ДОЛЖНЫ К РОЩИЦЕ. И ВДРУГ ВПЕРЕДИ СИЛУЭТ ПОЯВЛЯЕТСЯ ТЕМНЫЙ, МУЖСКОЙ. КАКОЙ-ТО ЧЕЛОВЕК В ВАТНИКЕ, И НА ГОЛОВЕ БУДТО УШАНКА НЕПОДВЯЗАННАЯ. ВСТАЛ ПРЯМО ПОСРЕДИ ДОРОЖКИ И СЛОВНО НАС ПОДЖИДАЕТ. МЫ ШАГИ ЗАМЕДЛИЛИ, А КУДА БЕЖАТЬ-ТО? КРУГОМ КУКУРУЗА. ОБРАТНО ДАЛЕКО, А НА ВЫХОДЕ К РОЩИЦЕ ЭТОТ СТОИТ.

И ВРОДЕ ЧТО ТАКОГО-ТО? ВСЕ ЗНАКОМЫЕ. МОЖЕТ, ЭТО БАБУШКА ПОСЛАЛА КОГО ИЗ СОСЕДЕЙ НАС ВСТРЕЧАТЬ. А МЫ И ЗАТРЯСЛИСЬ. ПОЧЕМУ Ж СТРАХ НАПАЛ? И ЗЯБКО СТАЛО, КАК ОСЕНЬЮ, КОГДА В ПОГОЖИЙ ВРОДЕ ДЕНЕК СОЛНЦЕ ЗА ТУЧУ ЗАЙДЕТ И ВЕТЕР ПОДУЕТ.

А ЭТОТ. В УШАНКЕ, ВДРУГ ТИХО ГОВОРИТ. ГОВОРИТ-ТО ТИХО, БУДТО СЕБЕ ПОД НОС, А МЫ КАЖДОЕ СЛОВО ОТЧЕТЛИВО СЛЫШИМ:

— ЧТО, ДЕВОЧКИ. САМИ ПРИШЛИ?

МАРИШКА ПОПЯТИЛАСЬ, МЕНЯ ЗА ПОЯСОК ПЛАТЬЯ ТЯНЕТ ЗА СОБОЙ. А У МЕНЯ КАКОЙ-ТО СТУПОР ДУРАЦКИЙ. И СТРАШНО, И ДВИНУТЬСЯ НЕ МОГУ, ТОЛЬКО СЕРДЦЕ КОЛОТИТСЯ.

А ЭТОТ, КАК ПОЧУЯЛ, ВДРУГ К НАМ ПОШЕЛ. ШИРОКО ШАГАЕТ, НЕ ТО ЧТО МЫ, В ТЕМНОТЕ БОЯЛИСЬ НА КОЛДОБИНАХ НОГИ ПЕРЕЛОМАТЬ. ШИРОКО И СОВЕРШЕННО ТИХО, КАК ТЕНЬ, ЕСЛИ БЫ НОЧЬЮ БЫВАЛИ ТЕНИ.

ТУТ ПОЗАДИ НАС СЛЫШИМ ГРОМКИЙ ТОПОТ. МАТЕРКИ. МАРИШКА ОТ НЕОЖИДАННОСТИ ДАЖЕ ВЗВИЗГНУЛА.

А ЭТО ПАРНИ НАШИ ЗНАКОМЫЕ:

— ДЕВЧОНКИ, ПОГУЛЯЕМ ЕЩЕ! ЭЙ, НЕДОТРОГИ!

А ГОЛОСА-ТО ПЬЯНУЩИЕ! ДОГНАЛИСЬ. ВИДАТЬ, И НА ЛЮБОВЬ ПОТЯНУЛО.

МАРИШКУ ТРЯСЕТ, ТИХОНЬКО ПОДВЫВАЕТ АЖ ОТ СТРАХА. А У МЕНЯ СТУПОР ВДРУГ КАК РУКОЙ СНЯЛО. ПАРНЕЙ МНОГО. А ЭТОТ, В УШАНКЕ, ОДИН. ПОДХВАТИЛА Я ПОДРУГУ И ПРЯМО НАВСТРЕЧУ МУЖИКУ ПОБЕЖАЛА. ОН ШАГАЕТ, МЫ БЕЖИМ.