Наконец крики затихли. С каким результатом?

«Клоп же понимал, какова ставка допроса, – думал Белов. – Тут просто-напросто наши жизни… Скажи он про Роберта – и нам конец. Да и Роберту придется менять дислокацию. Опять же, до ребят могут добраться…»

Старый помнил оброненную Максом в телефонном разговоре загадочную фразу: «Это не те…» Что он имел в виду? Не те – кто? Они с Клопом? А кто тогда «те»? Слон, Монгол и Кармен? Они что, нужны Максу? Но зачем? Или он имел в виду что-то другое?

Подобравшись к двери, Старый приложил к ней ухо. Как там Клоп? Жив хоть? Этот садюга буквально мозг из головы достает. Наверное, не одного человека загубил своим шокером. «Выберусь отсюда, – пообещал ему мысленно Белов, – я тебе его в одно место загоню».

Послышался топот шагов – Клопа волокли в камеру.

«Жив, – обрадовался Старый. – Труп в камеру не тащили бы. Знать бы, чем закончился допрос… Ладно, со временем все узнаю. А теперь то хорошо, что Клоп со мной. Вдвоем все веселей. А там, глядишь, и Роберт подтянется».

Он вернулся в свой угол, сел на пол. Какое-то время ждал, что дверь в его камеру откроется и снова возникнет Макс. Приготовился даже к встрече: на полу, в трухлявой щели, проточенной мышами, нашел кривой ржавый гвоздь. Оружие, конечно, смешное, но если повезет, можно попытаться взять Макса в заложники. Когда в сонную артерию тебе втыкается что-то острое, то поневоле становишься сговорчивым…

Но никто не приходил. Прошло не менее получаса, а дверь оставалась закрытой. Белов понял, что сегодня им больше никто не будет заниматься. И, вполне возможно, и в последующие дни тоже. Он сел свободнее, сунул гвоздь в карман.

«Терять нам нечего, – решил он. – Начальство скорее всего уехало. Остались одни охранники. Почему бы не переключить внимание на них?»

– Клоп! – позвал он по-русски.

Утаивать свою национальность смысла не было. Похитители кейса сами вышли на первый отдел – значит, прекрасно знали, с какой страной имеют дело. Правда, возникал вопрос, каким образом они смогли получить выход на Отдел? Но это – чуть позже, с этим еще предстоит разобраться. Если, конечно, представится такая возможность.

А сейчас надо заняться Клопом и прощупать шансы на выход из камеры.

Клоп на зов Старого не отозвался. Но молчал и охранник. Почему? Не сидит у дверей? Или получил приказ не мешать пленникам общаться и внимательно слушать, о чем они будут говорить? Тогда, если Макс знает, что его пленники – русские, то, возможно, он и охранника выбрал со знанием русского языка. В его команде, судя по лицам и акцентам, сброд собрался порядочный. Почему бы там не оказаться «земляку» из какой-нибудь бывшей советской республики? Наемников с Украины или стран Прибалтики по миру хоть пруд пруди, и русский они еще помнят, даром что притворяются иностранцами.

– Клоп! – уже громче позвал Белов, приблизив губы к косяку.

– Да… – после паузы, во время которой Старый чего только не передумал, отозвался Клоп.

«В сознании, – выдохнул Белов. – Говорить может. Хорошо. И охранник молчит… Вот тут не поймешь, хорошо это или плохо».

– Как ты там? – спросил он, тычась губами в косяк, как в микрофон.

– Нормально, – отозвался Клоп.

– Двигаться можешь? – спросил Старый.

– Да, – ответил Зубков уже бодрей и громче.

Старый понял, что он тоже встал у дверей и говорит в щель между косяком и дверным полотном.

– Я молчал, – вдруг отчетливо выговорил Клоп.

Слышно было по тону, что сейчас для него самое важное – сообщить командиру о своей стойкости. Ну, и дать понять, что о Роберте Максу ничего не известно.

– Хорошо! – одобрил Старый.

Он верил в глубине души, что Клоп не сломается под пыткой. Тесты, которые проходили новички, полиграфы и прочие современные штуки, конечно, хороши. Но самым лучшим тестом Старый считал взгляд человека. И то, что он видел в глазах старшего лейтенанта Зубкова, когда набирал себе группу, лучше любых тестов определяло его человеческую суть.

– Как ты думаешь, этот козел сидит тут? – вдруг сменил тему Белов.

Ему нужно было узнать, здесь ли охранник. Тот пока упорно молчал, никак себя не проявляя. Подслушивает? Или просто нет дела до пленников? Или за дверями вообще нет охраны? Не поймешь. Поэтому Белов решил применить старый трюк, провоцируя охранника на ругань. Если зацепить его как следует, авось прорвет? Но, разумеется, при том условии, что он понимает русский.

– Не знаю, – отозвался Клоп. – По моему, эти скоты ушли спать.

«Умница, – похвалил его мысленно Старый. – Сразу въехал в идею».

– Где только Макс набрал таких ублюдков? – громко продолжил он. – Урод на уроде!

– Мало ли выродков? – подхватил Клоп. – Тот, что нас охранял, просто какой-то упырь.

– Видал, рожа у него какая? – засмеялся Старый. – Настоящая горилла…

– Эй, вы! – вдруг послышался резкий голос охранника. – Молчайтэ там, свиньи!

– Сам ты свинья! – взорвался Старый. – Утырок!

А в душе он ликовал. Получилось! Охранник на месте и он понимает по-русски. Правда, акцент у него не то латышский, не то литовский. Но не важно, какой именно. Главное, что с ним можно работать!

– Замолчать! – неуклюже выговаривая слоги, потребовал охранник.

Он стоял теперь между камер, и, не будь двери, Белов смог бы дотянуться до него рукой.

«Ох, зашел бы ты ко мне, дружище, – подумал он мимолетно. – Как бы я тебя встретил!»

– А то что сделаешь? – отнюдь не поторопился выполнить команду «утырка» Клоп. – В зад меня десять раз поцелуешь?

Старый усмехнулся. Молодец, старлей, работает. Зря, конечно, нарывается. Он еще слаб, а охранник – лоб здоровый. Вряд ли он сунется в камеру, но мало ли? Затопчет, если дорвется. Лучше ко мне!

– Слышь, тварь, – перевел Старый огонь на себя, – отойди! От тебя даже через дверь воняет.

Клоп захохотал – понравилась шутка.

– Молчайтэ! – взвился охранник.

Он грохнул прикладом по двери, но этим только подлил масла в огонь. Старый выдал еще парочку перлов, Клоп не отставал.

«Еще немного, – подумал Старый, – и он откроет дверь. А там…»

Он не успел додумать. Вдруг сверху дождем полилась ледяная вода.

Ругаясь, Старый запрыгал по камере в поисках угла посуше. И злобно смотрел в потолок. Из него торчали перфорированные трубы, щедро изливавшиеся водой. Должно быть, специально когда-то устроили для уборки денников. И оставили впоследствии, для усмирения наиболее строптивых пленников.

Полезное устройство, ничего не скажешь. Главное, эффективное очень. В минуту Старый оказался вымокшим до нитки, хоть и вжимался в дальний угол, куда лило немного меньше.