— Еще, — хрипло потребовал герцог, глаза которого горели едва сдерживаемым желанием. — Продолжай.

Амелия осторожно опустила руки, соединив тем самым лопатки, и потянулась пальцами к ложбине между ними. У нее снова перехватило дыхание. Если предыдущее положение рук заставило ее выпятить груди вперед, то теперь они еще и приподнялись. Амелия едва не утыкалась лицом в ложбинку между ними, расстегивая пятую, а потом и шестую пуговицу. Несмотря на то что платье расстегнулось до половины, туго затянутые ленты корсета не пускали грудь на свободу.

Семь пуговиц. Восемь.

Сколько же их всего? Десять? Двенадцать? Но даже двадцати будет недостаточно. Амелия обожала этот взгляд мужа и свою власть над ним теперь, когда расстегивала платье. Она больше не чувствовала себя безвкусной. Ощущения были чувственными, смелыми и сладострастными, словно все происходило не с ней. Ведь все вышеперечисленные эпитеты никак нельзя было применить к Амелии д’Орси.

Но ведь она больше и не была Амелией д’Орси, не так ли? Теперь ее звали Амелия Демарк, герцогиня Морленд.

А еще она была женой вот этого мужчины.

Когда пальцы Амелии достигли середины спины, платье начало падать с ее плеч и зрачки герцога расширились в предвкушении.

Амелия повела плечом, и рукав соскользнул вниз, увлекая за собой лиф. Девушка высвободила одну руку, а потом другую. Корсет и сорочка все еще скрывали ее тело от взора мужа, но Амелия никогда прежде не чувствовала себя более обнаженной. Не зная, что делать дальше, она просто опустила руки.

Собственнический взгляд герцога лениво скользил по изгибам ее тела. Капельки пота выступили в ложбинке меж грудей Амелии. В комнате было душно, да и оценивающий взгляд мужа обжигал сильнее солнечных лучей. Еще ни один мужчина не смотрел на нее подобным образом. Да, ее пожирал глазами мистер Пост, да и другие мужчины тоже. Грудь Амелии, выглядывавшая из декольте, всегда притягивала жадные взоры представителей противоположного пола. Но только она. Остальные достоинства Амелии их не интересовали.

Однако взгляд герцога Морленда был совсем иным. Не плотоядным, а оценивающим. Задумчивым. В нем читалось нечто большее, нежели простое восхищение. Взирая на тонкую ткань сорочки, он словно бы мысленно чертил план, продумывая возможные пути наступления.

Какое же это удивительное ощущение — быть объектом чьих-либо чувственных стремлений. Что с ней произойдет, когда этот мужчина потратит на нее хоть часть того времени и средств из тех, что тратит на проклятого жеребца? При мысли об этом Амелию обдало жаром, и ей показалось, будто она тает.

— Господи. — Герцог крепко обхватил Амелию за талию и потянул к себе, вздымая ее смятые юбки еще выше.

Внезапно самая сокровенная часть ее тела оказалась прижатой к телу мужа. Очевидно, мужчины никогда не таяли от желания. Нет, они становились большими и требовательно твердыми. И в ответ тело Амелии стало еще более мягким и податливым.

— Твой корсет, — выдохнул герцог. — Развяжи его.

Судорожно втягивая носом воздух, Амелия покачала головой:

— Только лиф. Таков был уговор.

Спенсер со стоном разжал пальцы. Амелия прикрыла глаза, внезапно испугавшись. Нет, она не боялась гнева мужа. Ей было страшно, что все это сейчас закончится.

Пальцы Спенсера еле заметно коснулись руки Амелии. А вскоре похожее ощущение возникло в другой руке. Он неспешно ласкал тыльные стороны ее рук, ставшие невероятно чувствительными ладони и нежные запястья. Амелии хотелось застонать. Ведь прикосновения мужа были такими непереносимо сладкими.

Амелия уже пожалела о том, что не развязала ленты корсета, ибо дышать теперь стало невыносимо трудно. Она едва не падала в обморок от обуревавшего ее чувственного томления. Ее веки дрожали, несмотря на то что она крепко закрыла глаза.

Амелия почувствовала, как муж шевельнулся, сократив расстояние меж их телами, и его дыхание согрело ее шею. А потом его губы прижались к пульсирующей жилке.

Спенсер легонько укусил ее за подбородок, и Амелия уставилась на ободранные обои. «Все это происходит на самом деле, — говорила она себе. — Герцог Морленд пробует на вкус мою шею, словно это самый спелый и сладкий из плодов за воротами Эдема. И это не сон. Вот же ободранные обои. Я их вижу».

Обняв Амелию за плечи, Спенсер украсил ее шею ожерельем поцелуев, которые раз от раза становились все более ненасытными и страстными. И вот уже он, не в силах остановиться, провел по нежной коже девушки зубами.

А потом и вовсе укусил ее. Очень нежно, и все же Амелия вскрикнула.

— Тише, — успокоил Спенсер жену и ласково лизнул мочку ее уха. — Мне хотелось сделать это с того самого момента, как я пригласил тебя на вальс. — Прежде чем Амелия успела что-либо ответить, он добавил: — И вот это тоже.

Ладони Спенсера обхватили груди жены. Жадно, собственнически. Его пальцы изучали их форму, поглаживая и сжимая мягкие чашки корсета. А потом, уткнувшись лбом в плечо жены и испустив сладострастный вздох, он просунул пальцы под вырез сорочки, подхватил ими груди жены, приподнял, и те с радостью выпрыгнули на свободу.

— Господи, да. — Спенсер откинулся, чтобы получше разглядеть их. Соски Амелии сжались и превратились в тугие бусины. Она хотела снова закрыть глаза, но не смогла этого сделать.

Палец Спенсера коснулся родимого пятнышка на внутренней стороне ее левой груди.

— Только одно, — тихо произнес он и провел пальцем вокруг тугого соска. — Темный, словно восточные пряности.

«Все это происходит на самом деле. Герцог Морленд рассматривает мою обнаженную грудь с неприкрытой похотью. Вот же его темные немигающие глаза. Я их вижу».

Но еще более яркое свидетельство его желания горячо пульсировало напротив лона Амелии. Яркая вспышка удовольствия вдруг едва не ослепила ее. Большой палец мужа коснулся ее до боли напряженного соска, и Амелии показалось, будто она взорвалась.

Спенсер сжал груди жены и уткнулся в них лицом, вдыхая исходивший от них аромат и лаская каждую по очереди. Потом он немного отстранился и втянул губами один сосок.

Амелия больше не смогла сдерживаться и застонала. К счастью, Спенсер сделал то же самое, сгладив тем самым неловкость ситуации.

Тихонько всхлипывая, Амелия обхватила мужа за голову и погрузила пальцы в его шелковистые локоны. А он тем временем продолжал ласкать ее груди, переключая внимание с одной на другую. И вновь внутри Амелии поднялась волна наслаждения. Сначала ощущение было острым, даже болезненным, но потом по телу девушки разлилась сладкая нега. Не успев подумать, что она делает, Амелия приподнялась и потерлась о тугую плоть Спенсера.

— Да, — пробормотал герцог и, оторвавшись от груди жены, принялся прокладывать дорожку из поцелуев к ее шее. Крепко обхватив Амелию за ягодицы, он вновь и вновь приподнимал и опускал ее, доводя до исступления. — Да, — выдохнул Спенсер. — Так я хотел тебя утром в экипаже. Именно. Так.