Я видела того бандита только в маске». И все-таки… у Марка были его глаза.

У обоих одинаковый рост, одинаковое телосложение, подумала она, и голос тоже похож.

Нет, это невозможно.

— Я не понимаю, что происходит, — продолжила Элли. — И осмелюсь даже сказать, что этого не понимает никто во всей Англии. Известно, что ваш отец и лорд Стирлинг — которого я горячо люблю, поймите меня верно, — в прошлом заключили какое-то соглашение. Но вы вовсе не обязаны его выполнять. Я не бедная беззащитная сирота и вполне способна сама позаботиться о себе.

— Вы отказываетесь стать моей женой? — задал прямой вопрос Марк.

— Нет, это не отказ.

— Хорошо. Тогда идемте смотреть выставку.

Он сделал шаг вперед, но Элли не пошла за ним: ей вдруг стало страшно. Марк повернулся, взял ее за руку и повел вперед.

— Вы должны хорошо разбираться в египтологии.

— Я поневоле должна была что-то узнать в этой области, — ответила Элли, подавляя свой страх и выбрасывая из головы невероятные выводы. — Я ведь провела много дней и ночей в замке, где все комнаты оформлены в египетском стиле. И разумеется, бывала в мастерской у Кэт. Но вы поняли, что я сказала перед этим?

— Что я не обязан жениться на вас.

— Совершенно верно.

— А я спросил вас, значит ли это, что вы мне отказываете.

— Я не собираюсь отказывать.

— Хорошо. Тогда подготовка к свадьбе будет продолжаться согласно плану.

Марк отошел в сторону, остановился возле большого камня, на котором были вырезаны иероглифы, и спросил:

— Вы можете прочитать это?

— «Тот, кто вступает сюда, навлекает на себя гнев Изиды», — быстро прочла девушка и сказала Марку: — Вы ничего не знаете обо мне.

Марк вдруг засмеялся:

— Я знаю о вас все. Слушайте… «У нее волосы как золотые нити, глаза сияют как солнце, а голос как у соловья». Я точно процитировал лорда Стирлинга и теперь вижу, что он не солгал.

— Спасибо за ответ. Но все-таки вы по-настоящему не знаете меня. А я совсем не знаю вас.

— Я единственный ребенок лорда Джозефа Ферроу, графа Уоррена. Что еще вам нужно знать?

Элли нахмурилась. Ее раздражало, что вопрос был задан так резко. Он что же, думает, будто титул делает его таким выгодным женихом, что все остальное для нее не важно?

Он ошибается. Теперь она знакома с ним — и жалеет, что познакомилась. Она восхищалась этим человеком сегодня утром, слушая его речь. Она думала, что он мыслящий человек и захочет выслушать то, что она желает сказать. Но теперь…

— Вообще-то я уже видела эту выставку, — солгала она. — Но наша встреча для меня огромное удовольствие. Я очень рада, что мы познакомились, — продолжала она, нагромождая одну ложь на другую.

Элли не знала, почему она сердится — может быть, потому, что Марк казался ей таким похожим на разбойника, а потом выяснилось, что он глуп как осел и чванится своей знатностью.

Она пошла прочь — все равно куда, лишь бы уйти от него. Через несколько секунд она скрылась от Марка. Сейчас для нее это было важнее всего.

— Мисс Грейсон!

Элли не услышала его.

Верней, услышала, но не захотела слушать. Марк заморгал от растерянности.

Какой же он дурак! Попытался изменить свою внешность, распустил волосы, выбрал одежду самого модного покроя.

Он хотел сегодня быть неузнаваемым. И это ему явно удалось. Но Элли нравится разбойник, а не он, Марк Ферроу.

Марк нахмурился. Когда Элли уходила, что-то выпало из кармана ее плаща, который она по-прежнему держала перекинутым через руку. Он быстро подошел и поднял эту вещь.

Это был конверт, адресованный в почтовое отделение рядом с музеем, на имя Оливии Коттедж. Марк понимал, что должен быстро найти Элли и вернуть ей его. Он даже пошел вслед за ней, но тут же остановился.

Элли решила уйти от него. Пусть будет так. Постукивая пальцами по конверту, Марк размышлял. Оливия Коттедж? Может быть, это конверт вовсе не принадлежит Элли. Может быть, она случайно забрала его откуда-то вместе со своим плащом.

Он открыл конверт и увидел внутри чек, посланный Оливии Коттедж из офиса ежедневной газеты.

Марк нахмурился и покачал головой. Он думал, что знает всех журналистов в городе, но это имя никогда не слышал. Он снова заглянул в конверт.

Вдруг Марк замер на месте.

А. Анонимус!

Оливия Коттедж — это, должно быть, настоящее имя А. Анонимуса. Значит, таинственный автор статьи сейчас находится в музее. И если этот чек обнаружит человек из другого лагеря…

Марк устало покачал головой. Прекратить убийства надо. Но он боялся, что убийца до того, как будет пойман, успеет снова нанести удар.

И главной мишенью будет А. Анонимус, то есть Оливия Коттедж. Такой безжалостный фанатик, несомненно, презирает человека, который так убедительно сумел раскрыть правду о его побудительных причинах и характере.

Он вдруг почувствовал, что мерзнет.

А что, если Элли захватила с собой конверт не случайно?

Что, если А. Анонимус — это она?

Тан Грир, усталый и грустный, сидел на крыльце, когда Элли выбежала из двери музея.

Он взглянул на нее снизу вверх. На мгновение его взгляд стал открытым и беззащитным, а на лице отразилось уныние.

Элли была уверена, что он тоже увидел разочарование на ее лице.

Оба засмеялись.

Грир постучал по каменной ступени и сказал:

— Я знаю, что я низкорожденный журналист, но, прошу вас, побудьте со мной. Я уверен, что вы сочтете меня навязчивым, но вам, мне кажется, нужно убежать отсюда. Я обещаю, что не стану вам препятствовать.

Элли немного помедлила и пожала плечами. Кто-нибудь мог выйти на крыльцо и увидеть ее в таком неподходящем для благородной девицы обществе, но ей было все равно. Она села рядом с Гриром.

— Что случилось с вашим женихом? — спросил он, потом поднял руку, показывая, что отвечать не надо, и извинился: — Простите, я обещал не задавать вам вопросы.

— Почему у вас такой печальный вид? — в свою очередь поинтересовалась Элли.

Он покачал головой, взглянул на девушку и ответил:

— Это из-за А. Анонимуса.

— Простите, из-за кого? — изумленно спросила Элли.

— Меня считают известным журналистом, но какой-то безымянный очеркист оттеснил меня на вторую страницу. И не один раз, а два. И вот я сегодня здесь, собираю материал для светской хроники.

Девушка улыбнулась:

— Вы проницательный и объективный журналист. Редакторы должны быть беспристрастны в своей работе. К каким бы политическим взглядом они ни склонялись сами, они должны были опубликовать статью, по своей сути противоположную статье Жиля Брендона, особенно если на первой странице газеты было помещено сообщение о его убийстве. Возможно, этим они смогут предотвратить готовую вспыхнуть гражданскую войну.