пластинками орехов. В розницу они в этом магазине не продавались, и Лора положила к себе и корзинку коробочку, к которой прижимались друг к другу целых четыре штуки. Она уже направлялась к кассе, прихватив по дороге еще и пачку сока, когда вдруг увидела у полок с молочными продуктами Егора. Того самого, из интерната, который первым сказал ей правду. Разумеется, забыть его она не могла, хотя старалась не вспоминать. Ей хотелось думать, что она сама решила покончить со своими выступлениями, как бесперспективными. Рассталась Лора с этим парнем тогда весьма нелюбезно, и ей вдруг очень захотелось это исправить. Она устроила поудобнее в корзинке коробку сока и подняла глаза на Егора. С ним рядом уже стоял какой-то незнакомый длинноволосый парень с белой, сожженной перекисью челкой. При незнакомце подходить к Егору Лора постеснялась. Зачем мешать людям? И о чем с ними разговаривать? О своей персоне?

Вдруг парень, который стоял рядом с Егором, легким молниеносным движением сунул руку в карман его куртки и так же быстро вытащил ее назад. Лора хотела было крикнуть что-то, вроде: «Держи вора!», но оба парня продолжали мирно разговаривать, и она решила, что незнакомец не вытащил что-то из кармана Егора, а, наоборот, положил. Мало ли… может, пару рублей вернул или еще что-нибудь… Откуда Лоре знать их дела. Она передернула плечами и пошла к кассе рассчитываться.

Кассу она выбрала неудачно. Очередь двигалась очень медленно. Когда Лора наконец расплатилась, Егор, стоя возле соседнего столика, уже укладывал продукты в фирменный пакет магазина. Приятеля рядом с ним не было. Следя вполглаза за Егором, Лора сунула в пакет сок и аккуратно пристроила пирожные (очень уж не хотелось, чтобы они помялись) и все же решилась подойти к парню. Она уже совсем хотела было поздороваться с ним, когда его вдруг взял за руку огромный охранник в черной униформе с желтой эмблемой магазина на рукаве.

— Молодой человек, вы за все уплатили? — басовито и очень строго спросил он.

Егор хотел было высвободить руку из огромной клешни охранника, но не тут-то было. Тот свое дело знал хорошо, а потому парня не выпустил, а только прогудел еще более выразительно:

— Я еще раз спрашиваю: вы за все уплатили?!

— За все! — зло рявкнул в ответ Егор.

— А мне кажется, не за все! Покажите карманы!

— С какой стати я должен показывать вам карманы?

— А с такой, что покупатели видели, как ты совал дорогие фрукты себе в карман! — грубо перешел на «ты» охранник.

— Я? — удивился Егор. — Фрукты? Да у меня и денег на них нет!

— Так потому и сунул в карман, чтобы не платить! Но граждане у нас бдительные! А ну давай, выворачивай карманы!

— Не буду я!!! Не имеете права…

— Я здесь на все имею право! А ты что, в милицию хочешь?!

Егор как-то обмяк и глухо сказал:

— Не хочу… — Он полез в карман куртки. — Сейчас сами увидите, что ничего у меня нет.

Лора с ужасом наблюдала, как на столик с продуктовым пакетом Егор стал выкладывать какие-то мелкие предметы. Она не видела, что именно, только слышала шелест его куртки и понимала, что ничего предосудительного в том, что он кладет на стол, нет. Но через минуту охранник огласил магазин радостным воплем:

— Ну вот же! У нас ни один вор не пройдет!

— Я не вор! — так же громко вскрикнул Егор. — Я не брал это! Я даже не знаю, как это… как оно называется…

— А называется это фейхоа! — продолжал радоваться охранник.

— Да зачем мне ваше… это… фей… не запомнил, как дальше! Мне оно не надо! Я даже не знаю, как его есть!

Лору вдруг будто ударило в грудь: это же тот парень ему подложил! Только зачем? Впрочем, это сейчас неважно. Расталкивая покупателей, она бросилась к Егору и охраннику.

— Это не он!! — крикнула она. — Я видела, как ему этот фрукт в карман подложили!

— Подождите, гражданочка! — неприязненно проговорил охранник, закрывая от нее Егора всем телом, будто хищник, не желающий делиться с сородичами своей добычей. — В чем дело? Кто вы такая?

— Я… я просто видела, как этот… ну вот он… — Лора показала рукой на Егора, который с большим удивлением смотрел на нее из-за черной форменной спины. — Он… в торговом зале… говорил с одним парнем, а тот вдруг раз — и что-то сунул ему в карман. Я думала, что это ничего… что они об этом как-то договорились… А вышло вон что…

— Ерунду вы какую-то говорите, девушка! — возмутился магазинный страж. — Зачем кому-то совать в его карман фейхоа? Сами-то подумайте! Это ж глупость несусветная!

— Не такая уж и глупость, как выяснилось, — сказала Лора и тихо добавила: — Отпустите его. Он же не виноват.

— А почему, собственно, я должен вам верить?

— Ну… не знаю… Можете не верить, но я… В общем, я готова заплатить за этот фрукт, хотя, мне кажется, его можно положить обратно.

— Еще чего! Обратно! Неизвестно, что он в своем кармане носит, может, наркотики какие, а к нам потом претензии! Нет уж! Мы сейчас составим протокольчик! Милиция разберется, кто что в карманах носит!

— Ой, глядите! Наркомана с поличным поймали! — завопила вдруг какая-то женщина с толстым лицом и шапкой неестественно желтых жестких волос. — Житья от них нет! Весь подъезд нам изгадили, так теперь и в магазине проходу от них нет!

— Что вы несете?! — возмутилась Лора. — Слышите звон и не знаете, где…

— Товарищ охранник! Да она с ним заодно! — перебила ее женщина. — Одна шайка-лейка! То-то я гляжу, мне ее лицо знакомо! Вот наверняка в нашем подъезде ошивается! Точно! Вы сдайте-ка их в милицию! Там живо разберутся!

Вокруг Лоры и Егора с охранником мигом образовалась враждебно настроенная толпа. Лора прямо чувствовала исходящие от публики электрические волны неприязни. Как часто с ней бывало в непростых ситуациях, она приняла решение мгновенно. Она вытащила из кошелька, который так и держала в руке, деньги и, не считая, половину пачки сунула охраннику со словами: «За фейхоа», а вторую — тетке «За изгаженный подъезд», потом схватила Егора за руку и потащила за собой сквозь толпу, которая послушно расступилась.

Остановились они довольно далеко от магазина в неухоженном, заросшем пожелтевшей травой сквере. Оба тяжело дышали. Не столько оттого, что почти бежали, сколько от нервного напряжения. Лора так и держала Егора за руку. Он с удивлением посмотрел на свою ладонь, крепко сжатую Лориной, осторожно высвободил ее и спросил:

— Зачем ты это сделала?

— Сам знаешь, — выдохнула Лора.

— Нет,