Штейнбергу. Появление телохранителя, неизвестное убежище, где ювелир провел две недели после нападения и его тайный отъезд на Урал говорят о том, что у него появился очень серьезный сообщник.

— Думаю все гораздо проще. Штейнберг мог провести это время у своего дяди ювелира Брандта, ведь тот живет на Мясницкой.

— Ты забываешь, что мы проверяли этот вариант и не нашли никаких следов.

— Это ничего не значит, мы могли просмотреть, как в случае с его отъездом из Владимира.

— Ты думаешь, что его отъезд на Урал организовал Брандт?

— А почему бы и нет? Ювелир Брандт состоятельный человек, может позволить себе подобный каприз.

— В этом нет никакого смысла. — Александр налил себе коньяка и отпил пару глотков. — Зачем Брандту на старости лет заниматься контрабандой? Нет, брат, он здесь не причем. Поэтому вопрос о тайном влиятельном сообщнике Штейнберга остается открытым. Думаю, именно на это и намекал Зотов.

— Почему намекал, почему не сказал прямо?

— Ты не внимательно его слушал. Он отчитался только за то, за что получил деньги, но дал понять, что знает гораздо больше и готов нам предоставить эту информацию, естественно, за отдельную плату.

— Чертов крохобор, — Алексей взял бутылку и разлил остатки коньяка, — он так и будет нас доить?

— Нет, платить мы больше не будем.

Раздался стук в дверь и в комнату опять заглянул камердинер Илья.

— Тут к вашей милости человек пришел.

— Пусть войдет. — Сказал Алексей, допивая коньяк.

Илья посторонился и пропустил в кабинет невысокого широкоплечего мужчину в темно-сером казакине.

— Савелий Лукич сказал, что вам нужен следователь. — Мужик стоял на пороге и мял в руках картуз.

— А ты кто такой? — Спросил удивленный Алексей.

— Бывший следователь по уголовным делам Тверской части Малахов Федор Степанович.

— Ты вроде еще молод для выхода в отставку? — Засомневался Александр.

— Я сам ушел. Савелий Лукич платит втрое больше, да и работа не пыльная.

— Понятно. — Констатировал старший Дулов. — Ты в курсе, что нужно делать?

— Найти того, кто убил купцов Протасовых. Я помогал Савелию Лукичу осенью прошлого года и сейчас, так что знаком с делом.

— Для этого нужно ехать на Урал.

— Я готов выехать хоть сейчас, если договоримся об оплате.

— Хорошо. — Александр встал напротив бывшего полицейского. — Работа займет месяц, а делать будешь только то, что велят, не задавая никаких вопросов.

— Оплата?

— Пятьсот рублей плюс полное содержание.

— Согласен, когда выезжать?

— Завтра с вещами к семи утра придешь в трактир Зайцева, это на первом этаже. Там тебя познакомят с напарником, получите инструкции, деньги и отбудете на Урал.

— Все понял, буду завтра к семи утра.

Малахов откланялся и вышел.

— Зачем ты его нанял, брат, да еще за такие деньги? — Возмутился Алексей.

— А кто будет заниматься сбором информации? Мне что, самому по горам мотаться? Твои ослы могут только водку жрать, да морды бить. К умственной работе эти дебилы не способны.

— Ладно, не заводись, я все понял.

Глава 14. Екатеринбург — Билимбай, 11 мая 1798 года (пятница)

Весна не самое лучшее время для путешествия по российским дорогам и ювелир Штейберг в полной мере почувствовал это за те пятнадцать дней, что провел в пути, добираясь из Москвы до Екатеринбурга. Столица промышленного Урала встретила его пронизывающим ветром и нудным моросящим дождем. Писарь гарнизонной канцелярии заявил, что никакого ссыльного Соколова у него в списках нет и он понятия не имеет, где того искать. Проблему удалось разрешить только с помощью серебряного рубля, правда, это не сильно приблизило встречу Штейнберга со своим адресатом. Оказалось, что ссыльный Соколов Алексей Викторович проживает в Билимбае, который ювелир покинул только сегодня утром. Проклиная российскую безалаберность, промозглую погоду и безобразные дороги, по которым придется тащиться назад еще пятьдесят верст, Штейнберг вернулся на почтовую станцию. Узнав о том, что ему нужно срочно попасть в Билимбай, смотритель, точно также как недавно писарь, сообщил, что ничем помочь не может, лошадей сейчас нет. Штейнберг, уже наученный горьким опытом, не стал препираться и размахивать своей бумагой, а достав из кармана серебряный рубль, протянул его смотрителю. Взяв рубль, и немного помявшись, смотритель наклонился к ювелиру и почти шепотом сказал:

— Ваше благородие, лошадей действительно нет, но во дворе стоит двухместная коляска — управляющий из Билимбая приехал. Он сейчас в горное правление пошел, скоро должен вернуться. Попробуйте договориться, может быть, он вас возьмет, тем более что Вы один и место свободное есть. Все веселее будет.

— Как зовут управляющего?

— Ремизов Семен Ильич.

— Хорошо, я запомню.

Штейнберг вышел на задний двор и действительно увидел под навесом коляску, запряженную парой сытых, ухоженных лошадок, на козлах которой восседал здоровенный бородатый детина неопределенного возраста в длиннополом армяке. Пока он стоял на крыльце и решал что лучше: подойти и поговорить с кучером, или ждать прихода управляющего, в воротах появился крупный мужик в утепленном сюртуке синего цвета, в просторечии называемом «сибиркой», хромовых сапогах и черном картузе. Он направился к коляске широким размашистым шагом, как ходят обычно сильно занятые люди, привыкшие ценить свое время. Штейнберг замешкался и подошел к коляске в тот момент, когда она уже трогалась.

— Извините, пожалуйста, мне нужен Ремизов Семен Ильич.

Коляска остановилась, и сидевший мужчина повернулся к ювелиру.

— Я, Ремизов. Чем могу служить?

— Штейнберг Генрих Карлович, послан из Москвы по срочному делу к ссыльному капитану Соколову в Екатеринбург, но оказалось, что его здесь нет.

— Правильно, Виктор Алексеевич у меня помощником на Билимбаевском заводе. Какое у Вас к нему дело?

— Я должен передать ему письмо.

— Никаких проблем. Давайте Ваше письмо, я сегодня же его передам, а Вы можете спокойно отправляться по своим делам.

— Семен Ильич, никаких других дел у меня нет. Я должен доставить письмо капитану Соколову лично и ответ, тоже лично, доставить в Москву. Это очень важно, и в первую очередь для него.

— Хорошо, тогда