дернулся, Лачин понял, что попал и тут же схватил второе ружье. Стоявший чуть дальше, едва успел повернуться в сторону оседавшего на снег напарника, когда раздался второй выстрел. «Минус три» — успел подумать Лачин, когда услышал крики и увидел бегущих в его направлении людей. Укрывшись за сосной, он достал пистолеты и стал ждать. К лежащим на снегу трупам подбежали четыре человека. Бурно жестикулируя и громко споря, они начали озираться по сторонам. В это время со стороны горящего дома прозвучали два выстрела. Двое бандитов упали, а двое оставшихся залегли, повернувшись лицом в сторону дома. Теперь они лежали к нему спиной, и их внимание было сосредоточено на горящем доме. Лучшего нельзя было и желать. Лачин вышел из своего укрытия и, подойдя почти вплотную, выстрелил им в спину. «Минус семь», — мозг автоматически продолжал пополнять траурную ведомость. Лачин взял ружье убитого бандита, убедился, что оно заряжено и уже собрался идти, когда увидел бегущего в его сторону человека. Тот махал руками и что-то кричал. Слов было не разобрать, но по голосу Лачин узнал одного из работников — Потапа Маврина.

— Это я Тимофей Иванович, — сказал Потап, подбегая к Лачину, — сын пошел в обход с другой стороны. Сейчас должен подойти.

Буквально тут же появился Семен Маврин в компании с Иваном Дроздовым.

— Все, Тимофей Иванович, похоже, что больше никого нет.

— Что с нашими людьми, — задал волнующий его вопрос Лачин, — есть погибшие?

— Павла Колесова убили, — ответил Потап, — он вышел на крыльцо, когда собаки залаяли. Это мне Марфа сказала, а про остальных не знаю. Сейчас трудно сказать, Тимофей Иванович, еще не всех из погребов вытащили. Многие дымом надышались, особенно детишки, неизвестно как оно обернется.

— Тогда за дело. Здесь шесть трупов и один возле моей избушки.

— И у нас трое, — подхватил Семен Малахов, — один мертвый, а двое ранены. Мы их связали для надежности.

— Странно, что вы их не добили, — удивился Лачин.

— Я подумал, что может вы, захотите допросить злодеев, — степенно сказал Потап Малахов, — а смерть от них не уйдет.

— Хорошо, в первую очередь займитесь нашими людьми, все остальное потом. Потап, узнай у раненых: сколько человек принимало участие в нападении?

Серый мартовский рассвет медленно рассеивал ночную тьму. Свежий лесной воздух был пропитан дымом и гарью. Дома давно догорели, но развалины еще продолжали дымиться. В живых осталось только трое бандитов один из которых еле дышал. Они лежали на снегу возле амбара, куда их бросили, не оказав никакой медицинской помощи. Лачин подошел к ним, когда уже достаточно рассвело и внимательно осмотрев, остановился напротив лежащего в середине бородача. Снег под его левой ногой был густо пропитан кровью, которая продолжала медленно сочиться из раны.

— Не зря говорят Никита, что горбатого только могила исправит, — устало произнес Лачин, — как был ты подлецом, так подлецом и подохнешь.

— Откуда ты меня знаешь? — Прохрипел раненый.

— Теперь уже не важно. Вот пришел, думал дать вам шанс спасти свои шкуры, а увидел тебя и понял, что попусту трачу время.

— Подожди, может, договоримся, ты ведь не знаешь, кто нас послал. Я все расскажу, только помоги.

— Не смеши Шерстов. О том, что ты работаешь на Севрюгиных, знает каждая собака в Невьянске.

— Есть кое-что, чего ты не знаешь, — раненый с трудом поднял голову, — им известно, где ты хранишь добытое золото.

— Не забивай себе голову пустыми надеждами, лучше помолись. Если Севрюгины сунулись в Екатеринбург, считай что они уже на том свете и с нетерпением ждут, когда ты к ним присоединишься. Если еще не совались, то завтра их труппы будут болтаться на центральной площади Невьянска, возле демидовской башни, так что скучать в аду в одиночестве тебе не придется. Лачин развернулся и медленно пошел вниз по склону. Сзади раздались три выстрела.

Взяв с собой двух крепких молодых мужиков, Лачин поспешил в Екатеринбург. Шерстов подтвердил его опасения — Севрюгины знали о доме на Луговой улице, поэтому Кирпичниковым грозила реальная опасность. Золото они не найдут никогда, за это Лачин не волновался, а вот выместить злобу на стариках могут. Если Севрюгины никого больше не привлекли и поехали втроем, то Файн с ними разберется, в противном случае он вмешиваться не будет. Думать о плохом не хотелось, поэтому Тимофей сосредоточился на дороге. Не доезжая саженей за двадцать до дома Файна, Лачин остановился и повернулся к своим спутникам.

— Я подъеду к дому и войду внутрь, а вы дождетесь, пока меня пустят внутрь, перемахнете через забор и подстрахуете меня.

— Все ясно, Тимофей Иванович. — Ответил Степан.

Лачин поехал вперед, остановился перед воротами, спешился и постучал. Через минуту калитка открылась, и в образовавшуюся щель выглянул старший сын Файна Томас. Увидев Лачина, он кивнул, отвечая на приветствие, открыл ворота и впустил гостя. Войдя в комнату Лачин увидел сидящего в кресле Файна. Его серое, осунувшееся лицо и усталый вид свидетельствовали о сильном переутомлении и бессонной ночи. Лачин хотел подойти и поприветствовать старого друга, когда в спину ему уперлось дуло пистолета.

— Стойте спокойно, Тимофей Иванович. — Тихо произнес стоявший у него за спиной Томас.

В это время из соседней комнаты вышел младший сын Вернер и вопросительно посмотрел на отца.

— Проверь. — Файн кивнул в сторону Лачина.

Вернер подошел к Лачину и быстро ощупал его сверху донизу.

— Ничего нет, отец. — Доложил он, повернувшись к отцу.

— Ты что задумал, Густав? — Лачин, наконец, стал догадываться о причине подобной встречи. — Думаешь, я пришел за золотом?

— Опусти пистолет, Томас. — Приказал Файн. — Извини, Тимофей, но золото часто превращает друзей во врагов.

В это время в комнату ворвались помощники Лачина. Степан выбил у Томаса пистолет и, схватив его за ворот рубахи, поставил лицом к стене. Семен продела тоже самое, с Густавом, и для пущей надежности еще приставил к спине пистолет.

— Вот, видишь, Тимофей, я оказался прав. — Файн горько усмехнулся. — Ты тоже мне не доверяешь.

— Ты ошибаешься, Густав, я приехал, чтобы спасти тебя, а не убивать. — Лачин прошел в комнату, и устало опустился в кресло, рядом с Файном. — Уберите пистолеты и заведите лошадей во двор.

— Вернер,