Это король артистов: в его голосе таится тысяча голосов!

Этот иллюзионист голоса, долгое время выступавший на закрытых вечеринках или в кабаре, в 70-х годах благодаря телевидению познал успех, который с тех пор неуклонно рос. Тьерри Ле Люрон – а я имею в виду именно его – не только говорил, но и пел, и именно он положил начало успеху искусства имитации, и число исполнителей с тех пор сильно увеличилось. Сегодня они собирают полные залы, ведут телешоу и новостные рубрики по радио или телевидению и все больше расширяют границы своего искусства.

Но как они это делают? Музыкальный инструмент имитатора – гортань. Имеет ли она какие-нибудь особенности как гортань чревовещателей? Почти у 90 % осмотренных мною имитаторов наблюдается асимметрия этого органа. У них сильные голосовые связки, надгортанник способен изменять тембр голоса; связки между надгортанником и сочленением голосовых связок образуют рупор гортани, приспособленный к любому типу имитации: все это я называю вокальным собором. Система сочленения голосовых связок дирижирует анатомическим оркестром имитатора. Эти мышцы позволяют жонглировать голосом, усиливая в случае необходимости асимметрию гортани, если она от природы отсутствует. Скорость их реакции, точность и маневренность делают из имитаторов настоящих атлетов голосового аппарата. Кроме того, для них характерна необыкновенная гибкость сочленения голосовых связок, одна из которых длиннее другой, поскольку черпаловидные хрящи вращаются во время некоторых имитаций. Эта врожденная предрасположенность, этот акустический дар требует углубленной работы с голосом, текстами, жестикуляцией того человека, которого имитируют. И тогда талант себя покажет. Впрочем, желание имитировать может завести очень далеко. Так, я видел, как на голосовых связках имитаторов, воспроизводивших хриплые голоса артистов, появлялись узелки! Вообще говоря, я был поражен, заметив, что среди имитаторов, с которыми мне посчастливилось общаться – и в той мере, в которой я мог это проверить, – нередко были случаи, когда гортань имитатора приобретала физические характеристики гортани того, кого они изображали.

Все вышесказанное справедливо по отношению к Вероник Дикер, Лорану Герра, Тьерри Гарсиа, Николя Кантелу или Микаэлю Грегорио. Путем растяжения одной из голосовых связок они создают по своему желанию различные обертоны и таким образом имитируют артиста или любого другого человека, изображая, к нашему вящему удовольствию, то Ива Монтана, то Гару, то Селин Дион, то наших политических деятелей.

Когда Микаэля Грегорио, несомненно, одного из самых выдающихся певцов-имитаторов, спрашивают, какой из его голосов «настоящий», он отвечает: «Мой “настоящий” голос – тот, который вы слышите во всех моих пародиях, просто он изменен резонаторами. В глубине души я всегда чувствовал себя не имитатором, а интерпретатором – в самом глубоком смысле этого слова – того, что я вижу в том или ином артисте. Сначала я слушаю себя своим внутренним ухом, потом представляю свой номер на суд чужих ушей – сначала близких, а затем публики, которая в конечном счете и оценивает, насколько удалась имитация».

На видео он репетирует песню Дэйва вместе с самим артистом. Звук за звуком он «подстраивает» свой голос под голос певца, чтобы воссоздать нюансы голландского акцента, и в конце концов становится похож на Дэйва больше, чем сам Дэйв.

Большую часть времени власть голоса этих виртуозов служит юмору и сатире. В душе они актеры, и их оригинальность проявляется в желании самим создавать свои сценарии в вокальном или разговорном жанре. Часто пародируются песни или популярные арии. Редко кто, как Микаэль Грегорио, выступает в разговорном или вокальном жанре с одной-единственной целью – добиться совершенства в воспроизведении самых разных голосов. Так, он переходит от высоких, воздушных обертонов Милен Фармер к низким и хриплым Луи Армстронга…

Тем не менее имитатор никогда не теряет собственную индивидуальность, он становится не клоном, а суперинтерпретатором – как Лоран Герра – или карикатуристом, который лишь слегка утрирует характерные черты – как Николя Кантелу или Тьерри Гарсиа. Он не становится другим человеком – это было бы опасно для его психического здоровья, потому что он, как Фауст, разрушил бы сам себя. Он сохраняет свою вокальную идентичность. Поклонники этого жанра всегда знают, какого имитатора они сейчас слушают. Лоран Герра, имитирующий Энрико Масиаса, это все равно Лоран Герра, так же как и Тьерри Гарсиа или Жеральд Даан, имитирующие того же Энрико Масиаса, остаются сами собой. Эти трое исполнителей пародируют артистов, создавая отлично узнаваемые образы, но при этом сохраняют свои особенные вокальные обертоны.

Этот дар имитации неотделим от умения слушать. Имитатор способен слышать и распознавать свой собственный голос, в то время как большинство людей на это не способны. Это объясняет наше нежелание слушать в записи собственный голос, потому что чаще всего мы не только не распознаем его, но он нам еще и не нравится. Когда мы произносим фразу, мы слышим ее одновременно через внутренний контур тела (голос посылает акустические сигналы во внутреннее ухо) и через внешний, который проходит через ушную раковину и наружный слуховой проход (это тот голос, который слышат другие). Вот почему мы его не узнаем: на записи голос теряет низкие обертоны, которые усилились при прохождении через тело, потому что кости резонируют только на низких тонах. Из-за этого голос кажется более высоким и менее теплым – и таким он нам не нравится! Имитатор, в отличие от нас, имеет доступ к внешнему голосу, практически стирая свой голос внутреннего контура, и это позволяет ему слышать свой голос, каким слышим его мы. Таким образом, он может модулировать свой голос по собственному желанию, воссоздавая тембр голоса того, кого он собирается имитировать. Этот опытный охотник за звуками сохраняет свою личностную и вокальную идентичность, добавляя к ним речь, ритмы, жесты, особенности поведения и даже паузы тех, кого он изображает.

Настоящие вокальные акробаты, коими являются чревовещатели и имитаторы, в сущности, способны сотворить из голоса настоящее зрелище, устраивая мешанину из разных голосов и даже практикуя гендерную инверсию. Имитаторы легко воспроизводят голос противоположного пола. Поиски этой двойственности существовали во многих вокальных традициях. На Западе она уже имела место в эпоху барокко, и ее воплощением стал голос кастрата: голос женщины или, скорее, ребенка, рожденный мужчиной.

Эти певцы, оставившие глубокий след в лирическом искусстве своего времени, упрочили свое влияние еще в XVI веке. Характерные для них голоса – альт и контратенор. Пение кастратов восхищало как князей, так и простой народ, а также Церковь. Их женские голоса, мощные и необычные, вызывали у толпы восторг. Первые кастраты появились в 1562 году в Сикстинской капелле, последний из них, Алессандро Морески, выступал в 1903 году, а вскоре после этого папа Лев XIII окончательно запретил им находиться на территории церкви. Кастраты, обогатившие своим искусством как духовную музыку, так и светскую, в частности оперную, обязаны своим долгим золотым веком и волшебным обаянием голосов, которым они посвятили свою жизнь, следующему событию.