как времена, когда юристов выпускали из универов сотнями, прошли, и сейчас эта профессия снова востребована.

— Серьезно. Никаких тебе шуток с законом, — выдает Коваль, а я в ответ на это усмехаюсь.

— Ковалевский, какие тебе шутки с законом? Ты у нас самый послушный в мире.

— Не преувеличивай, а то Рина подумает, что я слишком идеальный и скучный, а это не так.

— Ты занудный. Прости, — теперь уже я отхватываю пинок и чуть не подлетаю с места. — Ладно-ладно, Рин, не такой уж и занудный, но очень правильный. Если бы не он, меня бы в универе видели раз в год, а Коваль заставляет меня ходить регулярно, потому что у него все пары, видите ли, «важные».

— Ой, блин, Шум, ты вообще с какой стороны меня перед девушкой показать хочешь? — возмущается друг.

— Мила, тебе не кажется, что наша миссия выполнена, и нам пора сваливать? — спрашиваю у своей красотки, которая, судя по всему, со мной солидарна.

— Кажется, мне остался последний кусочек буквально, — заталкивает в себя «наполеон» и запивает его остатками своего капучино. — А вы вообще никогда сладкое не употребляете, да?

— Если будем отмечать каждую победу или дни рождения членов клуба тортиком, растолстеем, и тренер заставит нас помирать на тренировках, чтобы согнать все лишнее.

При упоминании Ковалем отца Милы девчонку словно простреливает. Да… Папа же наверняка не в курсе, где и с кем сейчас его дочь.

— Так, ребят, ну все, мы погнали, — тут же собирается рыжулька, прикладывает салфетку к губам, подскакивает с места, и я поднимаюсь вслед за ней. — У нас с Тимом лимит времени, а надо успеть еще погулять.

Быстро прощаемся, и я подозреваю, что никто не расстроен из-за нашего исчезновения. Мы с Левиной буквально вылетаем на улицу, девочка смеется, убегая от меня, я догоняю, хотя и без того сегодня набегался на поле. Но такие догонялки мне нравятся. Я же знаю, какой приз получу в итоге.

Едва мы переходим дорогу на противоположную сторону улицы, как Мила резко бросается на меня, обвивая шею руками так, словно удушить хочет. Целует, не стесняясь людей вокруг, и даже не особо отдает инициативу. Если бы не телефонный звонок, съела бы меня, наверное, но ее мобильный разрывается.

— Спорим, это мой батя? — подмигивает, выпутываясь из моих объятий и вытаскивая смартфон. — Ну конечно, кто же еще! Алло, пап, слушаю. Да, была на футболе. С Риной была, гуляем сейчас с ней. Не веришь? Мне телефон ей передать? Если не веришь, я передам. Хорошо, тогда я погуляю еще часок и домой. Да, да, ладно, на такси. Давай, пап, пока.

— Интересно, а что ты делала бы, если бы твой отец попросил дать телефон Рине?

— Как что? Сказала бы папе, что Рина в туалете, перезвоню через три минуты, и ломанулся бы обратно в кафе.

— А если бы их с Ковалем там уже не было? — не отстаю с расспросами.

— Я бы их из-под земли достала, не сомневайся.

Смотрит на меня таким взглядом, что сомневаться в ее словах точно не приходится.

— С тобой опасно, рыжая, — в итоге говорю то, что крутится у меня в голове.

— Ты в этом сомневался?

— Если честно, нет. У нас есть час времени?

Кивает немного грустно. Как тяжело жить по чужим правилам и не иметь возможности изменить это, ведь ты можешь сделать только хуже…

Как будто нам по четырнадцать, и мы делаем что-то запретное, потому и вынуждены прятаться. Сложно так жить, но я наслаждаюсь каждым моментом рядом с ней. И когда неожиданно портится погода, вдруг накрапывает дождь, мы вместе залетаем в торговый центр, стоящий у нас на пути, и теряемся среди других желающих переждать непогоду.

— Могли бы пройтись пешком до моего дома, я бы потом тебя на байке подвез, — опомнившись, говорю Миле.

— Мне дали задачу приехать домой на такси, придется ее выполнять. Байк не подойдет, — разводит руками моя рыжая.

— Мил, может, мне поговорить с твоим отцом? Чтобы как-то прояснить, что происходит.

— Ты уверен, что сейчас время для этого? Я сдаваться не планирую, но он как-то слишком жестко настроен, а главное, я не понимаю, почему.

Зато я отлично понимаю. И вот знаю все, а рассказать не могу.

— Но мы не сможем скрываться вечно, ты же понимаешь?

— Не сможем. Но сейчас нет вариантов, отец пока слишком на эмоциях, надо дать ему чуть-чуть остыть.

За двадцать лет не остыл, рыжая, за двадцать лет…

Резко притягиваю Левину к себе, с силой сжимая в объятиях. Как будто в этот хрупкий миг боюсь потерять, боюсь упустить. Она не дергается даже, так и дает обнимать себя со всей моей дури, безмолвно соглашаясь на все, что будет дальше. Мы едем в такси на заднем, обнявшись, и Мила кладет голову на мое плечо. Устала немного, эмоциональный день выдался. Левой рукой накрываю ее правую, а своей правой глажу непослушные рыжие волосы — те, что с первого дня сразили наповал. Все хорошо. Вот прямо сейчас все очень хорошо, только счастье хрупкое такое, что мне самому страшно спугнуть, проколоть тонкий лед пальцем и остаться ни с чем. Сильнее сжимаю ее плечо через куртку, чтобы острее чувствовать, что она со мной сейчас. А потом… оно все наступит потом. Разберемся.

***

Возвращаюсь домой и застаю родителей на кухне за подобием романтического ужина. Хотя почему подобием? Судя по их расслабленному улыбчивому виду и винишку в бокалах, все очень даже хорошо, мешать не хочется. Но уже скоро ночь, а я с завтрака ничего больше не ел.

— Я пришел, — на всякий случай заранее оповещаю их о своем появлении.

— Тим, иди сюда, — зовет отец. — У нас тут с твоей мамой свидание, в ресторан идти она наотрез отказалась, поэтому заехали за продуктами