Киваю, соглашаясь со всем, и шарюсь в холодильнике, изучая, чем могу перекусить. Наполеон был прекрасен, но не заменил мне полноценный ужин. Нахожу вчерашние мамины котлеты, вытягиваю из миски одну, кидаю на ломтик батона и накрываю квадратиком плавленого сыра. С таким бутербродом в зубах отправляюсь в свою комнату, чтобы тут же позвонить Рине.

— Ну-ка, рассказывай, как он тебе?

— Он настоящий красавчик, — говорит мне Рина.

— Это и так понятно, я без тебя знала. При личном общении он тебе как? Понравился?

— Да, классный парень. Умный, воспитанный, целеустремленный, из хорошей семьи. Показал мне фотки со школьного выпускного, на отца так похож, просто копия. Как и твой Тимофей.

— Что правда, то правда. Ну а симпатия какая-то возникла у вас друг к другу?

Рина на несколько секунд замолкает, и мне почему-то кажется, что она улыбается. Да, я же хорошо знаю свою подругу. Она там сто процентов улыбается!

— Он позвал меня на свидание. Настоящее свидание, без вас с Шумским!

— Ты же согласилась? — задаю вопрос, заранее зная ответ на него.

— Конечно. Надо пробовать, тем более, парень такой.

— Ну я рада за тебя, — говорю вроде бы искренне, а внутри какой-то червячок сомнения снова просыпается.

Карен… Я ведь догадалась, что его отношение к Заболоцкой стало другим. Заметила его симпатию. Вроде бы и правильно поступила, ничего не сказав самой Рине, так как не имею права делиться тем, что просто подсмотрела. Но и чувствую себя странно, как будто сделала все для счастья одной своей подруги и заранее не оставила ни одного шанса другому другу. И даже если я ни в чем не виновата, меня гложет какое-то странное чувство вины.

В понедельник утром мы с Риной встречаем Мхитаряна на подходе к школе. Подруга в этот момент в красках в очередной раз описывает, как ее вдохновили длиннющие ресницы Ковалевского, и как раз в этот момент нас догоняет Карен.

— И у кого такие длиннющие ресницы, что смогли поразить даже Рину Заболоцкую? Тебе тоже грех жаловаться, — вместо приветствия спрашивает одноклассник.

— У парня одного, с которым я иду на свидание в ближайшее время, — хвастается Ринка.

— Какая молодец, красавчика себе отхватила? — он изо всех сил старается нацепить на себя свою обычную маску легкого безразличия и немного циничного отношения к происходящему.

— Красавчика, Мхитарян. Именно. Но не волнуйся, красавицы с длинными ресницами тоже есть, и тебе когда-нибудь одна из них достанется.

— Конечно, есть, Заболоцкая, в том числе передо мной сейчас. Рыж, ты ко всем предметам готова? Мне кое-что списать надо, — ляпнув неожиданно предыдущую фразу, тут же переводит тему на учебу. Как будто его беспокоит невыполненная домашка.

— Сделала, я вчера весь день просидела дома, и мне пришлось заняться уроками. Спишешь, не бойся.

— Всегда знал, что рыжим можно доверять. Девочки, прошу, — придерживает нам дверь на школьном крыльце и пропускает вперед, снова догоняя нас сразу после турникетов.

Мы молча поднимаемся к нужному кабинету, а уже практически в дверях Рина вдруг притормаживает и неожиданно выдает:

— Мхитарян, а тебя можно попросить помочь?

— Меня? — Карен реально теряется от такой постановки вопроса. Это же нонсенс, когда Заболоцкая сама о чем-то его просит! — Попроси.

Он удивительно быстро возвращает лицу стандартное выражение, максимально собираясь за секунду.

— Мне нужна твоя помощь по одному предмету.

— ИИ? — с улыбкой интересуется друг.

— Да.

— Я помогу, но только к тебе будет два вопроса. Почему не обратилась к своей рыжей подруге…

— Карен, я вообще-то здесь! — тихо возмущаюсь. Ну как тихо — в меру своих возможностей.

— Не обратилась к своей рыжей подруге, — продолжает, как ни в чем не бывало. — У Милы всегда отлично выполнены задания по ИИ.

— И ты прекрасно знаешь, что выполняет их для меня Марк. А я в этом совершенно ничего не понимаю.

— Ладно. А к парню своему почему не пошла с этим вопросом? — меня он убивает окончательно, но Рина переносит его стойко.

— Мы еще не настолько близки.

— А со мной на столько? — Мхитарян улыбается так, как будто знает саму тайну мироздания.

— Третий вопрос против правил! — крутит хвостом перед его носом и залетает в кабинет быстрее пули.

У меня вообще нет слов, поэтому весь урок я просто молчу. Нет даже нашей обычной болтовни с Кареном, нет тихих шуточек и даже многозначительных взглядов. Я просто не понимаю, что происходит, что за странный химический процесс запустился, и особенно меня напрягает Рина.

Ладно Карен, все понятно уже, разглядел в Заболоцкой что-то новое и почувствовал то, чего не замечал и не ощущал раньше. При этом держится он молодцом, достойно. Но Рина что творит! Это после знакомства с Ковалевским в ней так гормоны какие-то взыграли, что она решила нервишки Мхитаряну потрепать? Пилочкой для ногтей попилить, тупой причем.

Сразу после урока перебираемся к другому кабинету, я устраиваюсь на подоконнике и достаю из рюкзака пластиковый бокс с мамиными оладьями.

— Что тут у тебя такое интересное, рыж? — неожиданно подкрадывается Мхитарян.

— Банановые оладьи, — отвечаю, не успев даже прожевать первый кусочек. — Я проспала, и мама оперативно сложила мне завтрак с собой. Угощайся.

— Это очень кстати, Мил, я тоже не позавтракал. Твоя мама — потрясающая женщина, передавай ей привет и слова благодарности от меня.

— Обязательно. А вообще жаль, что вместе с рыжими волосами она не передала мне по наследству свой кулинарный талант, — вздыхаю, приговаривая уже второй пышный банановый оладушек.

— Да хватит тебе, подтянешься еще в этом деле, ты девочка способная.

— Как ты думаешь, мне долго нужно скрывать от Тимофея тот факт, что я не умею готовить?

— Рыж, ну успокойся. Я