— Этого быть просто не может, потому…

— …что не может быть никогда, — подсказал я, — что, как ни странно, верно в общепринятом смысле. Но меня точно захватили в плен как-то эльф, гном и человек-самка! Я сам такое не мог бы представить, но это было на самом деле!.. К чему это я говорю, Ваше Величество? Я сейчас отбываю в некое дальнее странствие по крайне важному и срочному делу. Но в свободное от безделья время я мог бы выполнять функции некого чрезвычайного и уполномоченного, если вы меня укантрокупите… в смысле, оберуполномочите работать на благо вашего великого королевства под вашей мудрой опекой такой прекрасной во всех отношениях, как я предполагаю, женщины!

Она вряд ли все поняла, но смысл ухватила, взглянула остро, словно высветила все внутренности, стараясь понять, насколько мне можно доверять вообще, тот еще эльф, наконец произнесла с почти откровенной враждебностью:

— Каким образом эльф и гном оказались рядом?

— Даже вместе, — уточнил я чуточку мстительно. — Ваше Величество, мне довелось однажды побывать в королевстве Морданг. Не буду давать ему характеристику, это дело более компетентных и соответствующих органов, скажу только, что там в села и даже города заходят как гномы, так и эльфы.

— Зачем?

— Сами покупают все, — пояснил я, — что им нужно, на базарах, а не в факториях.

Ее прекрасные глаза вспыхнули негодованием.

— Такого просто не может быть!..

— Ваше Величество! — сказал я обиженно. — Если я своими гляделками зрел воочию и был не так уж чтобы сильно пьян?.. Если честно, вообще не был пьян, но это я так, чтобы вам сказать приятное. Мол, все люди пьяницы и свиноеды.

Она поджала губы:

— А мне какая разница?

Я сказал с мягким укором:

— Почему-то решил, глядя на вашу одухотворенность, что вам не все равно, Ваше Величество, в каком состоянии ваши восторженные подданные! А я ведь весь ваш, хоть прям щас меня берите и пользуйте, такой я вами восторженный, слова не скажу, такой я весь вам преданный.

— Про эльфов, — напомнила она холодно.

— Наверное, — сказал я с горестным вздохом, — какое-то племя, доведенное до грани истребления, пошло на ломку древних освященных взглядов, привычек, стереотипов и установок… Вы не поверите, но на моих глазах эльф по имени Арентиец и гном весьма даже общались. Пусть не как друзья, но как бы сотрудники…

Она насторожилась, переспросила:

— Как имя эльфа?

— Арентиец, — сказал я. — А гнома — Зак.

Она проговорила медленно, взгляд стал отстраненным:

— Такого имени нет… но было племя арентийцев в старину… Значит, кто-то из них уцелел…

— Да, наверное, — согласился я. — Хотя он вылитый эльф, но жизнь заставила расширить взгляды.

Она поморщилась:

— Но не до такой же степени, чтобы очеловечиваться?.. Чтобы пасть настолько, я даже не знаю… Однако вы правы, неплохо бы составить представление о всех землях, где еще сохранились эльфы. Как вы себе представляете представительство нашего королевства?

Я сказал преданно:

— Во-первых, о нас узнают, что уже весьма важно! У бедных забитых и несчастных эльфов на окраинах мира появится надежда, что вот где-то есть великое королевство эльфов, есть королева Синтифаэль, мудрая, прекрасная, вдумчивая, благородная, красивая, замечательная, заботливая, просвещенная, исключительная, чуткая, добрая, разумная…

Она вскинула руку, я послушно умолк.

— Это понятно, хорошо…

— Но и это еще не все! — воскликнул я патетически. — У этих забитых несчастных эльфов…

Она прервала с неудовольствием:

— Почему несчастных?

— Они ж не ваши подданные, — удивился я, — разве это не великое несчастье?.. Но у этих забитых несчастных эльфов может быть нечто, что зело пригодилось бы и нашему великому народу высоких и благородных эльфов. Те тоже, понятно, благородные, но мы — самые благородные!.. Кроме того, у тех эльфов есть иной опыт общения с людьми, несколько иные ценности…

Она чуть откинулась на спинку трона, взгляд стал холоднее.

— У эльфов не может быть иных ценностей!

— Я сказал «несколько иные», — торопливо уточнил я. — В пределах допустимого. В любой ригидной структуре заложен определенный процент люфта и допустимого еретизма. В отрыве от материнской структуры… я имею в виду ваше возвышенное и прекрасное королевство, эльфы развивались, как Великий Дуб пошлет, а он может послать далеко, на то и… Великий, так что мы могли бы взять эти отсталые, но прекрасные где-то глубоко внутри народы под свое материнское крыло, а то и под оба…

Я думал, она поморщится, но королева не может позволить себе столь вульгарного жеста, тем более эльфийская, она лишь чуть повела бровью, и я все понял, но она, помня, что я эльф несколько особый, пояснила:

— Об этом потом. Сперва, если получится, просто узнайте, что за эльфы и где находятся. Можете сказать о нашем величии и могуществе.

— Это само собой, — сказал я преданно, — даже если бы его не было, я все равно бы сказал, я это все понимаю!

Ее взгляд стал еще холоднее.

— Вряд ли вы это понимаете… Однако, учитывая нежелание эльфов выходить из леса… я согласна с вашим предложением представлять наше королевство в других землях, где могут оказаться эльфы… и куда вы со своим несносным характером обязательно пролезете.

Я поклонился:

— Благодарю вас, Ваше Величество!.. Позвольте с болью сердца и муками души оторваться от созерцания и пожирания жадным скифским взглядом вашего Божественного Величества?

Я отступил на два шага и собирался повернуться к двери, но она произнесла повелительно:

— Стойте.

Я замер.

— Да, Ваше Величество?

— Вы должны обрести отличительный знак, — произнесла она, — иначе вас примут за обманщика. Подойдите ближе…

Я торопливо подошел, сердце застучало чаще, она в самом деле обворожительная при всей королевской строгости, волнующе таинственная и вызывающая страстный зов.

— Ваше Величество?

— Расстегните рубашку, — велела она.

Я пробежал пальцами по застежкам, распахнул до пояса. Она медленно протянула ко мне руку, я замер от восторга, когда ладонь коснулась моей груди, такая нежная, теплая и чувственная.

— Все, — прозвучал ее ровный голос, — готово. Никто, кроме эльфов, не увидит отпечаток моей ладони. Это знак, что вам позволено говорить от моего имени.

Я прошептал:

— Как здорово… Ваше Величество, а вы не смогли бы потрогать и мой живот?

Она вскинула брови:

— Зачем?..