— Дик?.. Ну почему я ощутила, что эта милая зверюшка прибежала от тебя?

Сердце мое дрогнуло, как в тот первый день, когда я увидел ее — еще запыхавшуюся после быстрой скачки, с бледным решительным лицом, огромнейшими голубыми глазами, только сейчас пышные золотые волосы, что тогда красивыми волнами струились по груди и плечам, убраны под золотую сеточку, подол голубого платья лежит на полу, здесь действительно принцесса, во всей красоте и величии принцесса…

…но смотрел и видел ту, что решительно взяла меня под защиту, испуганного и растерянного.

Я шагнул вперед и с сильно стучащим сердцем преклонил перед нею колено, но не голову, продолжая жадно и неотрывно смотреть в ее лицо, полное доброты и участия.

Она сказала счастливо:

— Дик… Ричард!.. Господи правый… Встань, я посмотрю на тебя.

Я поднялся, к своему удивлению, с некоторой неохотой, вот так бы всю жизнь стоял и смотрел на нее снизу вверх, словно на ангела, явившегося в темной келье усердному монаху.

— Дик, — повторила она в великом изумлении. — Господи, как ты… изменился!

— Мое почтение к вам только выросло, — сказал я преданно, — это единственное, что во мне изменилось!.. Как Его Величество?

Она сказала тихо:

— Очень быстро устает, но это и понятно, уже очень стар… Но ум ясен, а суждения всегда здравы и полны мудрости. После того как Карл привез его к Зорру и передал Беольдру, никто нас больше не тревожил, а крепость отстроили.

Я проговорил тихо:

— Ваше высочество… А что известно о Карле?

Она покачала головой:

— Мне почти ничего. Беольдр должен знать больше. Пойдем, я отведу тебя к нему.

— Ваше высочество, — проговорил я с чувством. — Ничего больше в жизни я не желал бы, только вот так идти с вами рядом!

Она бросила взгляд удивленно-диковатый, Бобик тяжело вздохнул, когда она перестала его чесать и поднялась. Воины с оружием в руках и щитами расступились, на меня поглядывают злобно, подверг опасности их любимую принцессу, что-то ворчат за спиной, но я не обращал внимания. Не на меня ворчат, это их любовь и преданность принцессе ворчит. Здесь стараются не позволять даже листочку с дерева на нее рухнуть всей массой, мало кто представляет, что ей, такой нежной, пришлось вынести в дороге, когда мы везли в Зорр кости Тертуллиана.

Мы прошли через тронный зал, там пусто, кресло с высокой спинкой и золотой эмблемой короны выглядит брошенным, даже красный потертый бархат на помосте и ступеньках совсем поблек и смотрится сиротливо.

Я покосился на Азаминду, но ее лицо такое же спокойное. Я подумал с раскаянием, что Зорр несколько лет выстаивал против войск Карла, откуда тут быть роскоши, это я насмотрелся богатств в южных королевствах.

— Беольдр возится в арсенале, — пояснила она. — От оружейников поступила новая партия боевых топоров.

Я сказал с болью:

— Когда же это прекратится!

— Что?

— Война, — ответил я. Она взглянула с удивлением, я сказал торопливо: — Да-да, подвиги и все такое, но я очень уж мирный человек, ваше высочество!..

Мы перешли по узкому мостику в другую часть двора, арсенал располагается в самом защищенном месте, охрана еще издали начала смотреть на меня с подозрением, только присутствие Азаминды заставило их не заорать «Стой, хто идет?».

В арсенале трое воинов раскладывают топоры, спиной ко мне гигант, широкий и в полных доспехах, раздает указания громыхающим, словно вдруг заговорила каменная гора, голосом.

Он обернулся, заслышав наши шаги, скользнул взглядом по счастливому лицу Азаминды и всмотрелся в меня.

— Господи, Дик?

Я не успел ответить, он шагнул вперед и обнял меня. Я задержал дыхание, пока брат короля душил в объятиях, наконец он отстранился и всмотрелся в меня глубоко посаженными глазами.

— А ты изменился, Дик!

— Вряд ли, — ответил я. — Я все так же люблю Зорр и полон почтения к принцессе… И обожания.

Он гулко хохотнул.

— Да, сейчас она ожила. Но видел бы ты ее исхудавшую и заплаканную мордочку, когда Шарлегайла похитили, а на стены Зорра лезли враги!.. Ладно, пойдемте ко мне, расскажешь, где ты странствовал.

— Пойдемте, — ответил я. — А вы расскажете о Карле.

Свежий прохладный воздух пахнул в лицо на выходе из арсенала, Беольдр сказал со вздохом:

— Да мало что можем рассказать… А зачем тебе он?

— Да уже пора знать, — ответил я.

Он посмотрел внимательнее, только Азаминда не поняла, но я старался не смотреть в ее сторону, чтобы сердце не выскочило из груди, а жар не обжигал щеки.

В его комнате накрыли стол, мы скупо подкреплялись тем, что у них есть, я постеснялся творить что-то лакомое, здесь живут на хлебе и воде, мясо далеко не каждую неделю, вокруг все сожжено, а за один день поголовье скота еще никто не восстанавливал.

Они возжелали сперва узнать обо мне, где скитался и что видел, уверенные, что мне особенно и рассказывать нечего, я и постарался уложиться в несколько фраз. В самом деле ничего особенного, на мой взгляд, похвастаться нечем, по большей части не я выступал хозяином своей судьбы, как заявляю высокопарно, а меня несет, бьет о скалистые берега, что-то ко мне прилипает по дороге, и везде я делаю только то, что вынужден делать, а не то, что изволилось бы, а то и возжелал ось.

Беольдр слушал внимательно, я видел, как в его прищуренных глазах разгорелся огонек изумления. Азаминда так и вовсе открыла хорошенький ротик, но спохватилась и торопливо захлопнула.

— Так вот, — прогромыхал Беольдр, когда я закончил, — для чего тебе нужно знать о Карле…

— Да просто нужно, — пояснил я несколько нервно, — я не собираюсь с ним воевать!.. У меня самого там все рушится и без Карла. А если еще заденет хоть боком, то все вообще развалится со страшным треском!..

Беольдр сказал набычившись:

— Но в твоих руках мощь трех королевств!

— Мы не готовы, — сказал я раздельно. — Сперва необходимы реформы. Армии как таковой нет!.. А те, что сражались друг с другом, это такой примитив…

Он умолк и смотрел озадаченно, а я ощутил беспомощность, потому что в самом Зорре армия такая же, здесь даже не представляют, что можно иначе…

Беольдр покачал головой:

— Нет, если у тебя в самом деле такая сила…

Азаминда вскрикнула шокированно:

— Дик всегда говорит правду!

Беольдр кивнул:

— Тем более! Он должен немедленно двинуть всех на Карла!

— Кого это «всех»? — спросил я. — Как будто все вот так возьмут и послушаются!.. У всех свои дела и заботы. Я у них король… или что-то вроде, только потому, что решаю их дела и проблемы, но они не пойдут решать мои!.. Или, простите за откровенность, ваши.