Я:

Как Данте?

Алисса:

По-прежнему не подходит мне, как и после нашей последней встречи. А что?

Я:

Ничего:)

Алисса:

Ладно. Он милый. Нет, он мне не нравится. Я не собираюсь с ним спать, и да, ты можешь сказать ему это.

Смеясь, я посылаю ей целую кучу смайликов и бросаю свой телефон на пассажирское сиденье. В этот момент в окно моей машины кто-то стучит, и я чуть не подпрыгиваю от крика.

– Прости, девочка, прости, – раздается знакомый голос.

Смаргивая моменты своей жизни, которые только что промелькнули у меня перед глазами, я смотрю налево и замечаю Роя Аллансона с лопатой в руках.

Наверное, чтобы убрать снег, а может, чтобы закопать меня на заднем дворе.

Зависит от того, в каком он настроении.

Взяв себя в руки, я открываю дверцу машины и выхожу на подъездную дорожку, чувствуя, как дыхание ледяного ветра врывается в мои легкие. Я посылаю ему улыбку, натягивая шапку на уши.

– Здравствуйте! – говорю я, прерывисто дыша. – Вы напугали меня.

Прошли месяцы, прежде чем я поняла, что мужем моей пожилой соседки, которая сообщила мне, где работает Кэл, на самом деле был Рой Аллансон – скряга, постоянно приезжающий в мастерскую Кэла. Судя по всему, он живет всего в нескольких домах от меня, на крошечном белом ранчо, и обитает здесь уже более сорока лет. Стоит мне задуматься об этом, и я сразу же вспоминаю весеннее утро во дворе перед домом: как я плескалась в лужах талого снега, махала Аллансонам, когда они каждое утро в одно и то же время прогуливались по тротуару, взявшись за руки.

– Да, да, – ворчит он. – Жена всегда советует мне повесить свисток на шею. Я стал слишком незаметным без пивного пуза. Десять лет назад бросил спиртное и похудел на тридцать фунтов. – Он опирается на лопату и потирает живот. – Заметил, что тебя какое-то время не было, поэтому расчистил твою подъездную дорожку. Надеюсь, ты не возражаешь.

Мое сердце трепещет.

Я всерьез намеревалась позвонить своему дяде, чтобы тот позаботился об этом за меня, поскольку работа лопатой – это тяжелый труд, а, по словам врача, он для меня все еще под запретом. Кэл хотел заняться уборкой после работы, но, когда он вышел из дома сегодня утром, выглядя слабым и истощенным, я солгала и сказала, что мне с этим помогли.

К моему приятному удивлению, так оно и оказалось.

Я растягиваю улыбку в благодарности.

– Это так любезно с вашей стороны. Дайте-ка я возьму свой кошелек, чтобы заплатить…

– Ерунда. Это за мой счет, девочка. – Его пожелтевшие зубы сверкают, когда он улыбается в ответ и поправляет свою шерстяную шапочку. – Вот что я тебе скажу: как-нибудь приготовь мне свои кексы, и мы будем квиты. С корицей и маленькими орешками внутри.

– Это я могу, – тихо смеюсь я, теребя свой шарф. – Я действительно ценю вашу помощь. Я останусь с Кэлом, пока… – Мои щеки горят от холода, и я осознаю, что только что ляпнула лишнего. Упс. Я прочищаю горло и продолжаю: – У меня появились проблемы со здоровьем, так что он просто присматривает за мной. Я скоро вернусь сюда. Возможно, на следующей неделе или около того.

Рой поджимает губы, как будто размышляя над лишней информацией.

– Бишоп?

Я покорно киваю.

– Хороший парень, – задумчиво произносит он. – Раньше был более сносным, чем сейчас, но не могу винить его за случившееся. Надеюсь, ты ему поможешь справиться с этим.

У меня кровь стынет в жилах, когда я думаю о Кэле и его ужасном прошлом.

– На самом деле мы просто друзья, – говорю я, потому что то, что между нами происходит, легче объяснить простой дружбой.

– Очень жаль. Ему бы пошли на пользу отношения с такой девушкой, как ты, – ворчит он. – Парню нужна женская поддержка, учитывая, что он оттолкнул собственную маму. Она звонит Джоан пару раз в год и рассказывает обо всем. Дана до сих пор не оправилась после случившегося.

Я делаю глубокий вдох, откидываясь на спинку своего «Фольксвагена». От его слов по моей коже пробегают мурашки.

– Он оттолкнул ее? – переспрашиваю я. Мне любопытно, что произошло между Кэлом и его матерью, но я не хочу совать нос в чужие дела. Мне известно лишь то, что у них напряженные взаимоотношения. – Что случилось?

– Ну, знаешь… – Он пожимает плечами, почесывая седые усы. – Дана продолжила жить дальше, нашла мужа, у которого есть дочь, и построила новую жизнь. Это разозлило Бишопа, и он порвал с ней все отношения. Разбил ей сердце.

– О, – этот звук вырывается вместе с легким придыханием. – Мне жаль это слышать.

– Он никогда не говорил тебе об этом? – Рой обдумывает свой вопрос, затем медленно кивает. – Полагаю, в этом есть смысл. Непохоже, что он из тех, кто делится сокровенным.

– Он через многое прошел, – тихо оправдываюсь я, проглатывая комок в горле. – Семейные отношения превыше всего.

В его блестящих глазах отражается падающий снег.

– Ну… как мистер Майкл Джей Фокс однажды сказал: «Семья – это не главное. Семья – это все», – цитирует Рой, наполовину расстегивая пальто, чтобы показать футболку с надписью «Семейные узы». Он одаривает меня еще одной улыбкой. – Может, напоминание об этом пойдет ему на пользу.

Я опускаю взгляд и вздергиваю подбородок, в то же время с моего лица сходит улыбка.

– Еще раз спасибо вам за уборку. На этой неделе я принесу что-нибудь вкусненькое.

– С нетерпением буду ждать, девочка. А теперь береги себя.

Я смотрю, как он неторопливо идет по тротуару к своему дому, где на крыльце его ждет Джоан Аллансон с кружкой чего-то горячего. Она приветливо машет мне рукой, а после пожилая пара целуется и уходит в дом.

Рой прав: семья была для Кэла всем, и когда он потерял ее, то, вероятно, почувствовал, что у него ничего нет.

Но… ни у кого ничего нет.

Это могут быть всего лишь осколки, а может, просто разруха и щебень.

Порой мы можем лишь ухватиться за то, что осталось, и превратить это в нечто ценное.

* * *

После того как семейная беседа с Роем наполнила меня ностальгией, я решила заехать к маме домой и провести с ней день. Мы прошлись по магазинам в центре города, купили кофе и выпечку, пока бродили по местному книжному магазину, а потом я помогла ей наконец снять множество праздничных игрушек и мишуры, которые все еще украшали ее дом.