фугасах от тех двух арабов, которые удрали от нас на машине. Нам только не хватало, чтобы они договорились между собой, – проговорил майор Кильба довольно спокойно.

– Просто дайте мне еще немного времени, – сказал Сергей.

– Отдыхай, дружище.

– Да, не напрягайся.

– У тебя был тяжелый день.

Так он и сделал, остался один, только попросил новых товарищей принести ему блокнот и ручку.

После того как они выполнили его желание, Сергей открыл блокнот и начал пи– сать:

«Этот день не самый лучший для того, чтобы начинать вести дневник, но так уж вышло, что сегодня я родился второй раз…»

Глава 11

Судить о том, что такое война, могли бы по-настоящему только мертвые: только они одни узнали все до конца.

Эрих Мария Ремарк

Лейпциг – родной город философа Лейбница, великих композиторов Вагнера и Иоганна Себастьяна Баха, памятник которому стоит перед церковью Святого Фомы.

Война многое меняет. Речь идет не столько о физическом изменении, сколько о внутреннем. Бомбы рушат не только внешний вид здания. Пуля, выпущенная из винтовки, способна изменить весь привычный мир, отделить зерна от плевел. Истинное и ложное меняются местами, открываются новые горизонты, оценочные суждения атрофируются, когда война заявляет свои права. Остаются голые факты ее влияния на нечто большее, сакральное в человеке.

Творцы эпохи уходят. На смену им приходит закаленный войной гений. Новая сталь в словах. Иная, какая-то глубоко первобытная романтика дихотомий: уничтожение и спасение, любовь и ненависть, рабство и свобода.

А потом и война проходит, сменяется миром. Остаются только отголоски, которые носятся по уцелевшим улицам, которые в любой день могут прийти в запустение. Они вопрошают у ничего не сведущих представителей современности: война меняет город, а город – человека или человек меняет город, попав под влияние войны? Город изменился под пятой войны.

Одной ненастной ночью командир роты капитан Грицук и техник прапорщик Гусейнов решили совершить кражу. Они даже не могли себе представить, к чему приведет всего один бессовестный поступок, совершенный на фоне всеобщего безобразия. Эти подонки угнали из своей инженерно-саперной части бронетранспортер с двумя ядерными минами, которые были приготовлены к отправке в Россию. Не прошло и суток, как оба они оказались мертвыми.

Скрыть эту историю, конечно же, не удалось. Самые разные стороны, узнавшие об инциденте, устроили крысиные бега. Цепочка последовательных событий привела к тому, что оперативный отряд группы охраны границ во главе с майором Рунге начал прочесывать окрестности самобытного города Лейпцига.

Этот отряд находился в прямом подчинении министра внутренних дел Германии и готов был по его приказу немедленно отправиться в любую точку земного шара, где произошел какой-то инцидент. При этом исключалась лишняя бюрократическая волокита, способная загубить на корню любое благое дело, жизненно важное для интересов родной страны.

Солнце беспощадно слепило глаза майора Томаса Рунге. Он приложил ладонь козырьком ко лбу. Видно стало чуть лучше и дальше. Взгляд майора зацепился за некий объект, выделяющийся на фоне пустой равнины. Офицер последил за ним какое-то время, но не заметил никакого движения.

– Подайте бинокль! – приказал он и отвел назад руку, в которой тут же оказался помянутый оптический прибор.

Майор откалибровал его и всмотрелся в даль.

– Ну и что там? – спросил подчиненный, стоявший позади.

– Джип. Багажник открыт. В нем какие-то вещи. Ничего интересного. Внутри кто-кто есть. Со спины не вижу. Смотреть неудобно. – Майор отвел бинокль от глаз. – Ладно, давайте-ка разведаем. Может, там помощь нужна. Кроули, останься охранять машину. Прикрой нас огнем, если нам вдруг понадобится помощь.

– Понял.

– Остальные за мной! – приказал командир и повел людей за собой.

С возвышенности они спускались аккуратно, чтоб водитель джипа не заметил их раньше времени и не удрал.

Голова этого субъекта тихо покачивалась из стороны в сторону. Черная копна кудрявых волос готова была упасть на руль.

Майор Рунге заметил, что у «Хонды» разбита передняя фара, а по лобовому стеклу идет вертикальная трещина.

«Свежие повреждения», – решил он, постучал в стекло и спросил:

– Помощь нужна?

– Убирайся отсюда, – ответил мужчина, очень похожий на турка.

– Ага. Вот и я так подумал. Смотрю, багажник открыт. Машина стоит. Явно не на пикник собрался. Уединение, конечно, дело хорошее. Но сейчас слишком уж часто можно встретить турка на любой дороге. Их у нас теперь так же много, как блох на старой дворовой суке.

– Не понял? Проваливай отсюда! – крикнул турок.

– Да, конечно. Я уже ухожу. А вот они никуда не уйдут. Ребята, надо бы выволочь его из машины и научить хорошим манерам, – сказал майор.

Турок испугался солдат, приближающихся к машине, и потянулся было за пистолетом, но ничего хорошего из этого не вышло. Бойцы в считаные секунды окружили джип и прикладами выбили стекла, нимало не заботясь о том, что осколки полетят на турка, который прикрыл руками лицо. После этого они открыли дверцу, вытянули водителя на траву, выбили пистолет из его рук, поставили на колени.

Этот тип прижимал ладонь к правому боку. Его одежда в том месте уже покрылась тонкой коркой застывшей крови. Видимо, недавно он получил пулю.

Рунге подумал, что ситуация становится все интереснее.

– Что вы хотите от меня? Кто вы такие? – простонал турок.

Майор Рунге присел напротив него и заявил:

– Погоди. Ты сейчас не в той ситуации, чтобы задавать вопросы. Это буду делать я. Имя?!

– Шакил.

– Ну вот, уже лучше. Где твои товарищи, Шакил?

– Я тут один, все уехали.

– А почему ты не уехал?

– Смену ждал.

Майор посмотрел на одного из бойцов, держащих Шакила, и легонько кивнул. Солдат отреагировал на это правильно, заломил руку турка так, что кость едва не треснула. Пленник истошно завопил и попытался вырваться. Он пару раз дернулся в руках солдата, но все эти попытки оказались тщетными. Они только ухудшили его положение.

– Ты не очень-то разговорчивый человек, верно? – осведомился майор.

– Мне не о чем рассказывать!

– Неужели?.. Откуда у тебя рана? – настаивал Рунге.

– Русские устроили засаду, – ответил турок.

– И все?

– Да, и все.

– Хорошо, пусть так. Поднимите его! – приказал майор.

Солдаты поставили турка на ноги, руки снова заломили за спиной, голову оттянули за волосы.

– Это совсем не мои методы, но иногда ситуация обязывает, – сказал Рунге, нащупал рану в боку турка, вынул из кармана складной ножик.

Лезвие он доставать не стал, но рукоятку ножа чуть ли не ввинтил в рану и принялся елозить ею внутри так, словно пытался открыть консервную банку.

Турок заголосил от страшной боли и взмолился:

– Прекрати! Вытащи из меня эту дрянь,