применением ядерного оружия. Не спрашивайте уж, как и зачем я туда попал. Там, короче говоря, под слоем земли до сих пор захоронены радиоактивные отходы, и фон стоит местами повышенный.

– А ты как хотел? Закон мировой энтропии в действии. Вот, смотри. – Станислав ткнул пальцем в желтоватый металлический прибор. – Шум-то усиливается.

– Это значит, что мы на верном пути.

Спецназовцы зафиксировали легкое похрипывание счетчика Гейгера. С приближением машины к аэродрому шум становился только интенсивнее.

В этой части полигона в давние времена проходили занятия с техническими средствами доставки ядерных зарядов. Взлетно-посадочная полоса аэродрома была сделана из прочнейшего бетона, достигала трех километров в длину и восьмидесяти метров в ширину. Этого вполне хватало даже для самых тяжелых воздушных кораблей.

Самолет-носитель бросал на полигон бомбы с обычным взрывным устройством, но идентичные ядерным по форме, массе и размерам ядерным. Только после того как эксперименты проходили успешно, начиналась работа с настоящими ядерными бомбами, но уже не здесь, в Германии, а на северных полигонах нашей страны.

В шестидесятые годы эта воинская часть была расформирована. Аэродром пришел в запустение вместе со всей инфраструктурой. Сейчас здесь в рост человека стояла трава, и где-то на периферии сознания проносились призраки былых лет.

– Вот оно, кладбище погибших кораблей, – заявил Воротин и тяжело вздохнул.

– Да тут чище, чем я предполагал, – с удивлением проговорил Батыру.

Работы по очистке полигона от радиоактивных материалов были давно уже завершены. Когда наши руководители решили вывести войска из Германии и подписали с немцами договор об этом, то все такие вот объекты были самым тщательным образом проверены по два-три раза. На участках местности со сложным рельефом для поиска неразорвавшихся боеприпасов использовались специально подготовленные минно-розыскные собаки и саперные войска. Для безопасности все обнаруженные взрывоопасные предметы не транспортировались, а подрывались на месте накладными зарядами.

Большая часть территории полигона была вполне пригодна для непродолжительной прогулки без особого ущерба для здоровья человека. Но защиту тела и органов дыхания от возможной радиоактивной пыли никто не отменял. К тому же проблема состояла и в самих фугасах. Боевая группа «Эспада», конечно же, подготовилась к этому.

– Надеть костюмы! – скомандовал Кильба.

Офицеры быстро влезли в противорадиационные костюмы, состоявшие из плотных резиновых чулок, больше похожих на сапоги, плаща с прозрачным капюшоном и перчаток. Их лица теперь были закрыты респираторными масками.

Заур осмотрел своих людей и заявил:

– Хорошо. А теперь, инопланетяне, слушайте меня. Пойдем двойками, прочешем территорию. Ядерные мины находятся где-то неподалеку. Не расслабляться! Начальство предупредило, что могут быть сюрпризы в виде незваных гостей.

– Это мы уже сами поняли, – заявил Сергей.

Странная злоба распустила внутри него свои щупальца. Он не злился на начальство, на судьбу, уготованную его товарищам, на офицеров «Эспады», нашедших его посреди поля в крови и ссадинах. Они выходили парня и помогли ему отыскать тела товарищей. Сергей был в обиде на самого себя. Он выжил, а они нет. Такая вот глубокая экзистенциальная обида. Может показаться, что совершенно ложная и лишняя. Тут самое главное состоит в том, как отнестись к слову «показаться». Это личное дело каждого.

– Ну, тогда погнали, – заявил Заур и распахнул дверцы машины.

Замелькали огоньки ручных фонариков. Бойцы сделали пару кругов вокруг автомобиля и без труда определили направление движения усиливавшемуся сигналу счетчиков Гейгера. Они осторожно пробрались по узкому проходу между серых полуразрушенных коробок складов и казарм, на которых когда-то отрабатывалась техника бомбардировки.

Благодаря прибору для замера радиации отряд вскоре подобрался к металлическому полуподземному ангару, находившемуся в довольно плачевном состоянии. В некоторых местах упала кровля, целые стекла в окнах отсутствовали как класс.

Батыру первым делом указал товарищам на отчетливые, хоть и старые, следы гусениц на растрескавшемся мягком бетоне дороги, под малым углом уходящей на подземный уровень.

– Транспортер тут прошел, – сказал он.

– Да, точно, – подтвердил Кирилл, полоснув лучом фонаря по стальным дверям. – Вон, смотрите, ворота ангара кто-то мусором завалил.

Бойцы «Эспады» приблизились к воротам. Несмотря на дожди и снег, перед ними сохранились отчетливые следы, ведущие внутрь. Вход и впрямь кто-то пытался замаскировать. Пара мешков с песком, доски, деревянные балки и куски кладки были навалены вдоль ворот, вероятно, чтобы отбить у случайных людей, вдруг оказавшихся на заброшенном полигоне, всякое желание забираться внутрь. К этому явно приложили руки похитители ядерных мин.

– Ну что, товарищи бойцы, давайте применим наше профессиональное мастерство! – заявил майор Кильба, хохотнул и первым схватился за обгоревшую балку, подпирающую ворота.

Товарищи поспешили на помощь командиру и через двадцать минут пыхтения и ругани освободили одну створку. Она легко отворилась. Отвратительный скрип разлетелся по всей округе. Света внутри ожидаемо не было. Ангар был совершенно темным.

– Посветите! – распорядился Кильба, залезая внутрь. – Ну и мрак.

Концентрированный луч скользнул в ангар, осветил пыль, поднятую внезапным вторжением. Там было достаточно просторно. Фонарик выхватывал из тьмы очертания каких-то ящиков, нагроможденных у стен ангара, создавал причудливые светотеневые проекции.

Говорят, если вам приснился пустой ангар, то это к опустошенности, а если с техникой, то к боязни перемен. Наверное, в этом можно углядеть что-то на уровне самых простых ассоциаций. Потому что иного слова кроме как «опустошенность» здесь и не подобрать.

Склады, хранилища и ангары, использовавшиеся не один год, в момент закрытия были вывернуты наизнанку. Все эти бетонные блоки и металлические крыши словно вечно ожидали продолжения строительства, никогда не существовали в завершенном виде, до этого вовсе не содержали в себе самолеты и бомбы.

Ангар полностью отражал само понятие «серости». Даже в ненастную погоду контраст тускло-зеленых тропинок и мертвого камня был поразительно пронизывающим. Впрочем, давайте оставим романтизацию. Иногда кусок камня – это просто кусок камня и ничего более.

– Сюда! – заявил Заур. – Смотрите-ка, они и изнутри выход завалили.

Новые вспышки света осветили нутро помещения. Сергей с минуту постоял столбом, вертя фонариком, потом победно ухнул, побежал в правый угол ангара и осветил нечто громоздкое, укрытое старым пыльным брезентом. Молодой офицер ГРУ торжественно отбросил это покрывало и представил взглядам боевых товарищей вожделенный МТ-ЛБВ со всем, как сразу выяснилось, драгоценным грузом.

– Что, попробуем на руках допереть эти дуры до «уазика»? – проговорил Петр.

– Нет, пожалуй, – сказал Воротин и отрицательно покачал головой. – Они весят под сотню килограммов, это во-первых. Во-вторых, один из них неисправен. У меня нет никакого желания носить на себе фонящий ядерный боеприпас. Я, может, еще детей хочу иметь.

– Резонно, – сказал Кильба. – Давайте попробуем завести эту старую жестянку. Да и везти фугасы в МТ-ЛБВ надежнее.

Бронетранспортер стоял в ангаре с девяносто третьего года и лучше от этого нисколько не