понравились бы такие звонки, даже если бы он попытался ей все объяснить. Но она их не услышит, потому что он не собирался ехать к своим до тех пор, пока не будет уверен, что его недруги потеряли к нему интерес и что он не приведет их за собой к самому дорогому, что у него есть. — Думаю, что ни диван, ни пиво не будут против.

— Ты хоть не напивайся пока сильно. Прости, конечно! Но пожалуйста! Ради Маруси! Вот она тут, все время вьется вокруг трубки.

— Не переживай, я свою норму знаю. Машуньке передавай от меня привет.

— А сам с ней не хочешь поговорить?

— Хочу. Но не сто́ит. — По опыту с приемной дочкой он знал, что незачем привязывать к себе ребенка, если в ближайшем будущем их дорогам суждено разойтись. — Так что пока прощаемся. Если хочешь сегодня куда-то перебраться из гостиницы, то у тебя гарантированно есть на это еще час, пока Чернов будет добираться до города. Если поторопишься, то можешь быть уверена, что даже случайно не попадешься ему на глаза. А еще попытайся заранее найти юриста, который мог бы сопровождать тебя при сделках с Черновым. Что бы он от тебя ни требовал, не оставайся с ним с глазу на глаз! Так будет безопаснее и для тебя, и для результатов вашей сделки.

— Хорошо. Еще раз спасибо тебе за все, — Таня сделала паузу, пытаясь справиться с дрогнувшим голосом, потом спросила: — Сегодня вечером тебе позвонить?

— Конечно. Как и договаривались.

— Не разбужу? Ты устал, наверное, за эти дни…

— Есть такое. Но сделаю последний рывок, чтобы поскорее добраться домой. Так что не бойся разбудить, я буду в дороге.

— Ясно. Ну, счастливого тебе пути! Может, когда-нибудь еще увидимся?

— Все может быть. Тебе тоже удачи, Тань. — Борис отключился, потому что по существу сказать было больше нечего, а тратить время на пустой обмен словами не хотелось.

И вот через пару часов после этого разговора, успев отдохнуть и попрощавшись с Максом — Петрович уже ушел, унеся с собой бумаги, — Борька выехал со склада на простор междугородной трассы с четким ощущением, что расслабляться нельзя и что маячившие в последние дни неприятности лишь затаились по обочинам, но никуда не делись с его пути.

* * *

До самого возвращения Антона Лиза сидела на стуле перед зашторенными окнами и, глядя в никуда, все думала, думала, и так, и эдак прокручивая недавно услышанные слова. Пыталась убедить себя в том, что это какая-то нелепость, но ничего не могла поделать с тем пожаром, который охватил ее изнутри. Борька… и чья-то жена… Это казалось немыслимым! Как тепло звучал его голос во время его последнего звонка Лизе, и как искренне он говорил ей, что любит… Но тут память, словно издеваясь, тут же подкинула Лизе другой эпизод: несостоявшуюся свадьбу с Никитой, ее женихом. Тот тоже произносил слова любви с таким пылом, что она безоговорочно ему верила. И лишь накануне свадьбы, вызванная тайным доброжелателем на мальчишник, взглянула на своего уже без пяти минут мужа совсем с другой стороны… после чего свадьба не состоялась. Так неужели все мужики такие?! И если у Борьки с этой чужой женой ничего не было, то с чего бы тогда так взъярился Чернов? И почему он вообще решил, что было? Значит, что-то увидел или узнал?! Это параллельно с тем, что Борька начал Лизе врать про документы и не захотел возвращаться домой. А может, просто не решился сообщить ей, что возвращаться в его планы не входит? Такое ведь даже по телефону непросто вывалить женщине, которой до этого несколько лет клялся в любви. И — вот оно! Свершилось! Перегорело…

Эх, побеседовать бы с Черновым еще раз во время перевязки на семейную тему! Не выдавая своего интереса, а просто направив разговор в нужное русло. Жаль, что Чернов так рано сбежал из больницы.

Как и когда вернулся Антон, Лиза даже и не заметила. Вздрогнула, увидев его, неслышно открывшего входную дверь, уже на пороге комнаты. Вместо слов вопросительно взглянула ему в лицо.

— Все в порядке, — отчитался Антон. — Вывез я его к магазинам, навскидку вычислил слепую зону на площади, развязал, спровадил туда. А потом из-за его спины и из-под его же руки выстрелил по витрине из его же ствола. Он ничего сообразить не успел, как я сунул ствол ему в руку. Он за него схватился, не раздумывая, тут я его и скрутил на месте преступления. Да так и держал до приезда полиции. Теперь он вряд ли быстро отмажется: народу собралось немало, и все как один утверждали, что стрелял этот фрукт, а я кинулся его задержать, но не успел до первого выстрела. Конечно, подлая подстава, но на войне все средства хороши. А у нас тут, насколько я понимаю, разгораются боевые действия.

— Про Борьку он тебе по дороге ничего не успел рассказать? — Лиза пыталась совладать со своим голосом, чтобы он звучал спокойно, но получилось не очень удачно. Убито и глухо звучал ее голос, а под конец и вовсе дрогнул. Не торопясь отвечать, Антон внимательно взглянул на нее и спросил:

— Ты как?

— Нормально. — Лиза поднялась. — Поехали отсюда? Делать тут больше нечего, а Ленька дома один… в смысле, без меня.

На самом деле ей очень хотелось вырваться из этой почти чужой квартиры, где она услышала эту дикую новость про Борьку, на свежий воздух и в родные стены. Туда, где она была с Борькой счастлива, и где, быть может, развеется это страшное наваждение. Вдруг он тоже уже там, дома? Но вопреки собственным надеждам Лиза вдруг хрипло рассмеялась и выдала:

— Бог любит троицу!

— Ты о чем? — не понял Антон.

— А, не важно, — отмахнулась Лиза, направляясь к двери. Но, противореча сама себе, почти сразу не удержалась и выдала: — Если это правда, про черновскую жену, то Борька будет в моей жизни третьим по счету предателем.

Антон ничего не ответил ей ни на площадке, ни на лестнице. Лишь уже сев в машину, негромко сказал:

— Лиз, я все понимаю. Быть может, даже лучше, чем ты думаешь. Но не надо торопиться с выводами. Вспомни, почему я здесь: Борька просил позаботиться о вашей безопасности.

— Ну да, — Лиза сцепила руки на коленях, крепко сжала переплетенные пальцы. — Совесть-то у него никуда не делась. И если бы от его шашней еще и мы с Ленькой пострадали, это, согласись, было бы уже слишком.

— И все-таки не торопись. Для начала надо выяснить