тот день никто не пропадал, так что выясняют сейчас, откуда она могла приехать. И зачем. Я буду за этим следить, если появятся новости, сразу тебе сообщу.

— Только ты мне лучше пиши, не звони. Мало ли, где я буду в этот момент и при каких обстоятельствах.

— А ты вообще куда сейчас рассчитываешь податься? Я так понимаю, что не домой?

— Не к моим, это точно. Пока не буду знать наверняка, что, как и почему, буду от них держаться на расстоянии. Машину уже договорился, куда поставить. Есть у меня в пригороде знакомый, я ему не раз товар привозил. У него своя ферма, и он там старый коровник планирует пустить под снос. Буренок уже перевел, а вот до стен все никак не доходят руки. В общем, как раз то, что мне и нужно пока.

— С машиной ясно. А сам?

— Самому уже проще. Сниму где-нибудь комнатенку. Если все будет спокойно, то передохну немного и снова отправлюсь в рейс. Если нет, то по обстоятельствам. Но ни к своим, ни к себе домой пока не пойду, «хвост» за собой цеплять. А он может быть запросто. Потому что, судя по твоим бумагам, дело-то серьезное и затеяно с нехилым размахом.

— Дел тут на миллионы, Борь. Только ты-то здесь при чем? С девушкой они вроде договорились, а про тайник им пока вообще ничего не известно, что кто-то там уже побывал. Для того ведь и закопали, чтобы про него на время забыть.

— Так-то вроде да. Но знаешь, что-то не дает мне покоя. Какая-то тут схема корявая получается, и с Татьяной как-то уж слишком легко и быстро вопрос решился. Решился ли?

— Ладно, разбирайся! Ты — там, я — здесь. И еще… если вдруг потребуется. У меня домик имеется, родовое имение, так сказать, в деревеньке Бурково. Это далековато от тебя и не дворец, а заросшая бурьяном развалюха с удобствами во дворе. Продать так и не смог, а в порядок привести руки все никак не дойдут. Но тебе, если совсем будет некуда, то и такая может сойти. Я скину, как туда проехать, потому что по номеру дома ты его вряд ли найдешь. Так, на всякий случай. Ключ от двери в коробочке под корешком старой яблони. Если знать, где искать, то сразу наткнешься, главное, руку поглубже суй.

— Спасибо, Петрович, за все!

— За что, Борь? Такую нечисть, как эти твои новые знакомые, разоблачать и давить надо! И это долг каждого нормального человека, за такую помощь не благодарят.

Ветеран отключился, а Борька, воспользовавшись остановкой, налил себе кофе из термоса. Между делом посмотрел прилетевшие от Петровича сообщения: фотографии самого дома и деревенской улицы, ведущей к нему. Не новые фотографии, но если даже там что-то уже изменилось, по ним при желании можно будет найти что нужно, не слишком заморачивая вопросами соседних жильцов. Хотя Борис надеялся, что искать ничего не потребуется. Но кто его знает?

Что предчувствия его не обманули, Борис понял перед Черемихино, когда в свете фар неожиданно возникло бревно, лежащее ровно поперек дороги.

— Вот вы где, голубчики! — Смоляков вздохнул. Обидно было встретить препятствие, что называется, на финишной прямой к дому. Или пусть в этот раз не к самому дому — все равно в родной город, где даже стены помогают и где его ждал полноценный отдых, пусть даже в номере гостиницы. Но именно тот факт, что почти из всех своих рейсов Борис обычно возвращался именно этим путем, помог ему сразу увидеть подвох в поваленном дереве. Он знал эту дорогу слишком хорошо! Все ее канавки, рытвины, кустики давно уже ему примелькались. И, как он помнил, именно в этом месте, на обочине, не было ни единого дерева, готового вскоре упасть, да еще и без ветра, да так ровно, как будто специально его положили… Поэтому сразу напрашивался вывод, что тут не обошлось без пилы или топора.

Присмотревшись в свете фар, Борис заметил листву на ветках упавшей березы, лишний раз подтверждающую то, что он и так уже понял: дерево было повалено и его здесь ждут. Не очень давно — листья толком еще не привяли. Он притормозил и сдал чуть назад. Прицеп на неровной дороге сразу стал загибаться, давая понять, что назад не сдашь. Но Борис и так это знал прекрасно! Заехав задними колесами на лесную опушку, он остановился, не выключая фары: теоретически так и должен был поступить наткнувшийся на препятствие водитель, желающий выйти и оценить проблему. А практически этот свет должен был изрядно ухудшить видимость неприятелю, глаза которого уже свыклись с темнотой ночного леса. Не дожидаясь, пока их зрение адаптируется, Борис прихватил ключи и вытащил из-под сиденья монтировку, единственное легальное оружие дальнобойщика. Потом выбрался наружу и захлопнул дверь. И, тут же нырнув под машину, ужом прополз вдоль днища к дальней части прицепа, а оттуда — через опушку в кусты. Двигался он бесшумно, научившись этому еще в детстве, а в армии получив за это позывной «Индеец». Не всколыхнув почти ни одной ветки, он немного углубился в лес, забирая при этом вправо, чтобы иметь возможность видеть свою машину вдоль всего борта. Потом затаился, выжидая. «Организаторы встречи» тоже ждали. Вопрос был в том, у кого терпение окажется крепче. Но у Бориса был весомый аргумент не двигаться без нужды: он рисковал наткнуться в темноте на засевшего в засаде неприятеля. А вот братков, наоборот, подстегивало любопытство. Прождав его несколько минут, они начали задаваться вполне резонным вопросом: куда же он делся?

Одна фигура отделилась от пышных кустов за бревном и осторожно начала приближаться к его Ласточке, двигаясь по обочине, чтобы не попадать в освещенное фарами пространство. Борис только усмехнулся: с его позиции и на фоне снопа света, бьющего вдоль дороги, этот тип выглядел для него фигуркой из китайского театра теней, безликой, но абсолютно четкой. И даже ствол в руке угадывался. Интересно, травмат или боевой?

Держа оружие наготове, неприятель нагнулся, заглянул под днище и даже фонариком туда посветил. По его знаку из-за куста показалась еще одна фигура и тоже двинулась к Борькиной Ласточке. Борис встревожился: не пришло бы этим браткам в голову разбить его фары… и тут же его пронзила мысль, за которую он обругал себя идиотом! Потому что, опасаясь за машину, он упустил из вида нечто гораздо более важное!

Не отрывая глаз от копошащихся возле фуры фигур, Борис торопливо нащупал замок на обвивающей шею цепочке, расстегнул и зажал в