новую жизнь. Традиционную. Правильную. То, что происходило между ними раньше, можно было назвать детскими шалостями, теперь же они взрослые, их никто не бьет, не запирает в кладовке, и живут они в разных комнатах.

— Ты советуешься со мной или ставишь перед фактом? — первое, что спросил Саша, выслушав сестру.

— Советуюсь. Как с братом.

— Выходи за него, — выпалил он. — Если хочешь нормальную семью, говори «да». Другого шанса может не быть.

— А как же ты? Останешься один с бабкой? Я не смогу помогать…

— Устраивай свою жизнь. Делай то, что принесет тебе счастье. Обо мне не беспокойся.

— Но мы станем редко видеться, когда я перееду к мужу.

— Это нормально. Братья с сестрами обычно встречаются по праздникам или на поминках.

Он говорил уверенно, но губы его дрожали. Дабы не расплакаться при Маше, Саша убежал в магазин, чтобы купить тортик и отметить предстоящее событие. Вернулся он не скоро, но с «Красным бархатом» и уже спокойный.

А Маша на следующий день сказала начальнику «да». Об одном попросила, не устраивать никакой показухи. Хвалиться романтическими фотографиями ей не перед кем, а детям они найдут что показать. До рождения первого есть как минимум девять месяцев. Но скорее одиннадцать, поскольку свадьба через два месяца, а на сексе до брака жених не настаивал.

— Я не невинна, — призналась Маша.

— По мне, это хорошо. Я опасаюсь девственниц зрелого возраста. Могу спросить, кто стал первым?

— Мальчик, в которого я была влюблена с самого детства.

— На выпускном чудо свершилось? — Жених подмигнул.

«О, гораздо раньше! — могла бы ответить Маша. — Тогда мне и тринадцати не исполнилось. Я ходила с двумя косичками и не брила подмышки — там ничего не росло». — Но вместо этого она только кивнула.

Те два месяца стали мучительными для Маши и Саши. Оба старались реже бывать дома, почти не созванивались, разговаривали друг с другом вежливо-отстраненно, даже не как брат и сестра — как соседи. Когда до свадьбы осталась неделя, брат уехал. Сказал — на сборы. А сам просто сбежал в деревню, где заброшенным стоял дом маминых родителей. Саша спрятался там от искушения. Все эти дни он хотел одного, сказать: «Не выходи за него!» Вернуться в город он собирался после свадьбы. Наврать, что не отпустили. Лучше так, чем явиться на торжество, а в последний момент сорвать свадьбу (Саша не исключал такого своего поведения!) и опозорить сестру.

Она сама все отменила, без его участия. Не смогла выйти за другого. Приехала в деревню за день до назначенного бракосочетания и осталась там на двое суток.

— Не хочу уезжать, — плакала Маша, собираясь обратно в город. — Так бы и прожила с тобой в этой глуши до конца дней…

— Мы не можем бросить бабушку.

— Можем!

— Учебу, работу тоже?

— Я уволилась. А ты… — Она судорожно вздыхала. — Ты должен учиться. Но давай вернемся сюда хотя бы на каникулы.

— Обязательно, — ободряюще улыбался ей брат и целовал в нос.

Но этого не случилось. Их домик сгорел по весне, когда в деревне ребятня прошлогоднюю траву поджигала. Заброшенную хибару некому было тушить.

Маша очень горевала из-за этого. А Саша нет. Жить в глуши хотелось не ему — ей. И в отпуск он с удовольствием бы поехал на море, но средств на это не хватало, и Курецкие разве что на турбазу выезжали с ночевкой.

Там, на турбазе, Саша познал новое чувство — влюбленность. До этого он никогда не испытывал его. Для него существовала только Маша, остальных он не замечал. Впрочем, как и они его. Саша был малопривлекательным, еще и лысеть стал очень рано. Но нашлась женщина, что рассмотрела его внутреннюю красоту. Ею оказалась новая заведующая турбазой Элина Сергеевна. Она пришла на смену ушедшему на пенсию деду (он и ушел на заслуженный отдых лишь для того, чтобы ее пристроить) и очаровала всех: и работников, и отдыхающих. Молодая, эффектная, модно одетая, она работала стюардессой на международных линиях, но из-за проблем со здоровьем вынуждена была уволиться. Многие ухаживали за Элиной, но она выбрала Сашу. Почему? Никто не понимал. Он в первую очередь.

Он не мог не ответить на чувства этой сногсшибательной женщины. Маша страдала от этого, но не мешала брату. Он дал ей возможность изменить свою жизнь, она сделает так же. Когда отношениям Элины и Саши исполнился месяц и они решили это отметить, Маша не поехала на турбазу. Сказалась больной. Она знала, что Элина запланировала ночь любви — та поделилась с ней, как с сестрой избранника. Ее восхищало то, что Саша не тащит ее в постель, но она считала, что время для интима настало. Не дети уже. И не девственники…

— Или у Саши никого не было? — Этим вопросом Элина тоже интересовалась.

— Была одна девушка, — отвечала Маша и внутренне содрогалась при мысли о том, что вскоре у Саши появится и вторая.

Но он тоже не смог! Как и сестра…

А ведь был влюблен, в отличие от нее.

Когда дошло до дела, Саша будто протрезвел. Он отстранился, извинился, ушел от Элины, чтобы успеть на последнюю электричку и примчаться к той единственной, с кем хочется быть.

— Что со мной не так? — кричала в трубку заведующая турбазой, дозвонившись до Маши. — Почему твой брат сбежал? Я некрасивая? Или дурно пахну?

Та спросила у Саши, тот просто ответил:

— Красивая, хорошо пахнущая, но она не ты.

Эти слова Маша не могла передать Элине, поэтому заблокировала ее, а на турбазу они больше не приезжали.

…С тех пор прошло более десяти лет. Саша и Маша, похоронив бабушку, остались вдвоем. Они сделали в квартире ремонт, начали путешествовать, машину купили. Брат и сестра для всех, муж и жена друг для друга. Семья в обоих случаях. Только без детей.

Сашу это не беспокоило. Он писал диссертацию, много работал, планировал открывать свой кабинет. Маша же страдала. Возможно, имей она призвание, работу, которая в радость, или хобби, нереализованный материнский инстинкт не мучил бы ее. Но Маша себя не нашла, хотя пробовала. Даже поменяла сферу деятельности. Была архитектором, стала преподавателем в студии детского творчества. Вела кружок рисования и лепки. И вроде нравилось все, особенно работа с детьми. Но они не заполнили пустоту в душе. А через какое-то время стали раздражать. Современные дети казались ей невоспитанными, капризными, поверхностными. И в этом виноваты родители! Будь у нее ребятишки, она бы правильно их воспитала.

Этими мыслями она с братом не делилась. Ей было стыдно за них, потому что они звучали, как