Я ничего толком не соображала, но всем существом стремилась ему навстречу. Зрение подвело, страсть оглушила, и кроме осязания и обоняния не осталось ничего. Я упивалась ощущениями древними, как сама жизнь. Всё остальное стало неважным. Я больше не знала ни своего имени, ни цели, ни будущего. Только его запах, губы и руки. А затем — и он сам, твёрдый и тяжёлый, но бесконечно желанный.

Слияние окатило бурной волной экстаза. От наслаждения я частично покрылась чешуёй. Прижалась к лазтану так тесно, как только могла, и окаменела от сводящего с ума удовольствия. А потом почувствовала, как наши магии переплелись в тесный кокон и связали нас в пару. Было по-прежнему темно, я не понимала, где и с кем оказалась.

Но значения это не имело.

Когда безумие немного схлынуло, я хотела спросить его имя, но он завладел моим ртом, сводя с ума горячими умелыми поцелуями, настолько сладкими, что от счастья меня била крупная дрожь. Когда руки нащупали его длинную косу, он прошептал:

— У меня где-то есть кинжал. Отрежешь её сама?

Я задохнулась от удивления и уткнулась лбом в горячее плечо.

— Почему тут так темно? — спросила я севшим от усталости голосом.

— Я не зажёг лампу. А колдовать не стоит, пока связь не сформируется окончательно, — хриплым шёпотом ответил он. — Мы в моей пещере. Тут нет света…

— Кто ты?

— Аркет.

— Аркет, — тихо повторила я, пробуя не только вкус и запах, но и имя.

Больше ни слова сказать он не дал. Одурманил нежностью, запутал прикосновениями, опьянил поцелуями.

Когда связь закончила формироваться, я была настолько расслабленной, утомлённой удовольствием и умиротворённой, что провалилась в сон от одного только слова:

— Спи.

***

Меня разбудил голод такой силы, что закружилась голова.

Вокруг было темно настолько, что я не могла разглядеть даже свои руки. За спиной громко сопел мой лазтан. При мысли о нём накатили одновременно дикая нежность и не менее дикая паника. На талии лежал тяжёлый локоть гайрона, а горячая ладонь прижимала к лазтану даже во сне, причём держала за грудь, вернее, за место, где она должна была вырасти, но так и не выросла. Видимо, это самое удобное место для прижимания. Кто бы мог подумать.

Я несколько раз глубоко вздохнула, отгоняя голод.

Как же так? Шла через эту каскаррову Тропу, чтобы освободиться от уз с незнакомым мужиком, и в итоге просто лежу в постели с другим ещё более незнакомым мужиком. Это вообще нормально? Стоило ноги в кровь разбивать ради того, чтобы оказаться на том же самом месте, где и была?

Злость и досада боролись за главенство в душе. Хотелось кричать от бессилия и обиды.

Второй раз на Тропу я не пойду. Ладно, по ощущениям этой гайрон пока лучше короля, так что будем считать, что хоть что-то я выиграла.

Завозилась и попыталась выбраться из-под его руки, но не тут-то было. Лазтан проснулся и принялся целовать меня в плечо и шею. Я даже на мгновение замерла, наслаждаясь лаской и пытаясь вспомнить его имя. Что-то с проходами связанное. Или с дверями.

Вместо того чтобы помочь с именем, память услужливо напомнила, что хочется есть.

— Ты такая сладкая, просто с ума сойти, — хрипло прошептал лазтан, чем выбесил окончательно.

Сладкая я ему? А как насчёт того, чтобы свет зажечь, дать пожрать и объяснить наконец, кто он такой?! Прокляну гада!

Его рука переместилась ниже и принялась ласкать. И как-то незаметно для себя я решила проклясть его потом, попозже. Неимоверно яркие ощущения снова затуманили разум, и когда я выгнулась в его руках от удовольствия, он навалился сверху и окончательно завладел моим телом и сознанием.

— Аля, — едва слышно позвал он, переплетая наши пальцы, когда мы откинулись на постели после вспышки страсти. — Хочу, чтобы ты знала, что я находился у выхода с тропы и ждал тебя, потому что дико хотел стать твоим лазтаном. Более того — я только о тебе и думаю в последние дни. Ты восхищаешь меня решительностью, умом и целеустремлённостью.

Я недоверчиво сощурилась. А потом немного расслабилась. Ладно, допустим эти качества у меня действительно есть. Они, конечно, не сравнятся размерами с моим наследством, но надо отдать этому гайрону должное: он хотя бы не грубиян и не тиражирует заезженные комплименты. А ещё целоваться умеет. И всё остальное тоже.

Ладно. Не самый плохой фундамент для начала отношений. Имя бы ещё вспомнить, и совсем хорошо было бы.

— С момента, как я тебя увидел, не могу ни о чём думать. Твой запах с ума сводит… — хриплым шёпотом продолжил он.

— Я есть хочу, — неромантично отозвалась я.

Он негромко засмеялся и усадил меня рядом с собой, дав в руки флягу с густым, ароматным бульоном со специями. Настолько вкусным, что я облизала крышечку фляги, когда он кончился. Всё равно же не видно в темноте. По телу разлилось приятное тепло, хотя голод и не пропал, просто затаился на время.

— А почему тут так темно? — спросила я, вспоминая какой-нибудь аркан для освещения.

Но у гайронов было настолько хорошее зрение, что обычно они не требовались, вот я ни одного и не вспомнила. Да и в голове была какая-то мешанина.

— Я бы хотел немного поговорить с тобой, прежде чем ты увидишь моё лицо. На, держи, — прошептал он и вложил мне в руки рукоять кинжала и кончик своей косы. — Режь.

— В темноте?! — возмутилась я. — И что не так с твоим лицом? Слишком часто в темноте косу отрезал и пару раз промахнулся?

Лазтан засмеялся, хрипло и задорно, а я меня накрыло приступом весёлой злости.

— Оно тебе не понравится, — отсмеявшись, тихо ответил гайрон.

— И что с ним не так?

— Давай об этом чуть позже?

— Прекрасно, а сейчас о чём? — саркастично фыркнула я.

Вся эта таинственность нравилась мне всё меньше и меньше. Что за урод мне достался, если он настолько стесняется своей внешности? Ведь мужчины обычно подобным не грешат. Как декан общебытового факультета. Это остальные видели пузатого дряблого дядьку с большими щеками и сальными близко посаженными глазками, сам он, судя по всему, в зеркале видел непревзойдённого красавчика, мастера постельных утех и соблазнителя юных девиц.

Так что там настолько не так с его лицом, что он прячется в темноте?

— О том, что я действительно хотел, чтобы ты стала моей лазтаной. И что я хочу, чтобы между нами сложились доверительные и крепкие отношения. По-настоящему близкие. Ты — особенная. Дело не в твоём Цейлахе. В тебе.