Океан – то самое место, где сирены убивают мужчин, и Десмонду это известно не хуже меня.

– Калли, что ты делаешь? – шепчет он, когда вода доходит ему до пояса.

Разве не ясно?

– Хочу, чтобы ты поплавал со мной.

Мы идем дальше, до тех пор, пока дно не уходит у нас из-под ног. Дес окунается с головой, приглаживает мокрые волосы.

Мы несколько минут лежим на спинах, не говоря ни слова. Я пристально смотрю в небо, усыпанное мерцающими точками. Его мир лежит над нами, мой – внизу. Почему-то эта мысль успокаивает меня.

– Знаешь, – говорю я, – я скучала по тебе. Каждый день. – Эта боль терзала меня целых семь лет. Она давно должна была притупиться, но этого так и не произошло.

Десмонд довольно долго молчит. Наконец, признается:

– Мне тоже не хватало тебя.

Уже ночью мы, промокшие насквозь и промерзшие до костей, возвращаемся в дом. Торговец провожает меня в спальню для гостей. Я с разбегу бросаюсь на кровать с балдахином, не думая о том, что теперь простыни будут перепачканы песком и пропитаны морской водой.

– Ты всякий раз опровергаешь утверждение о том, что сирены – грациозные создания, – замечает Дес, стоя в дверях.

Я зарываюсь лицом в подушки.

– Мне не во что переодеться.

– Я не слишком щепетилен в вопросах одежды. Думаю, без нее вполне можно обойтись, – отвечает он.

– Дес. – Голос едва слышен из-за подушек.

Он громко смеется, подходит и бросает рядом со мной на постель огромную выцветшую футболку с постером группы «Kiss» и трусы-боксеры.

– В данный момент ничего лучше у меня нет.

Я растерянно смотрю на одежду, совершенно не подходящую мне по размеру.

Он обнимает меня за плечи, и каждая клеточка моего тела трепещет от этого прикосновения.

Десмонд наклоняется к моему уху.

– Если быстро примешь душ, я, возможно, приду подоткнуть тебе одеяло. – И, словно для того, чтобы подчеркнуть скрытый смысл последней фразы, слегка кусает меня за мочку уха.

Я бросаю на него недовольный взгляд, понимая, что это бессмысленно: мое тело светится, как в те времена, когда я была девчонкой и не могла справиться с бушующими гормонами.

– Только если ты заберешь бусину.

– Калли, Калли, Калли, – укоризненно произносит он, – а я думал, что мы уже оставили позади те времена, когда нам приходилось платить за то, чтобы быть вместе.

Я непроизвольно морщу лоб, вспоминая дни, когда покупала его компанию, использовала его, чтобы избавиться от одиночества.

– Попробуй на сей раз сдержаться и не рваться за мной в ванную, – советую я, соскальзываю с кровати и иду в ванную.

– Попробуй на сей раз не думать обо мне, – усмехается он.

Не оборачиваясь, я показываю ему средний палец.

В течение двадцати минут Торговцу удается держаться подальше от ванной.

Но мне не удается сдерживаться и не думать о нем.

Я вытираюсь и надеваю майку и трусы Деса. Они хранят его запах. До сих пор я не понимала, что у его тела есть свой, особенный запах, но так оно и есть. Он напоминает запах дыма, как во время лесного пожара, и кажется мне очень мужественным.

Вернувшись в комнату, я обнаруживаю, что Торговец с удобством расположился на постели. Он смотрит на меня, и в комнате становится немного темнее. Его глаза поблескивают в полумраке.

Было время, когда я с радостью отдала бы своего первенца за такой взгляд Деса, брошенный на меня с кровати.

Но сейчас я до смерти перепугана. Торговец способен потребовать в качестве расплаты чего угодно.

Чего угодно.

И я обязана буду выполнить все его требования.

Я прекрасно понимаю, что значит этот жадный взгляд, я знаю, о чем он сейчас думает. Не то чтобы я была против. Дело в том, что на самом деле я отнюдь не против, а мне следовало бы думать об этом с отвращением. Я могу спать с разными мужчинами, не любя их. Но не с Десом.

Только не с Десом.

– Я не кусаюсь, херувимчик, – говорит он, замечая мою нерешительность, и похлопывает по постели рядом с собой. – Я даже оставил тебе место.

Я осторожно забираюсь на кровать и ложусь на бок, лицом к нему.

– Я думала, у тебя есть железное правило – не переходить границ, Дес.

Он обнимает меня за талию, притягивая ближе.

– Тогда тебе было шестнадцать. Но сейчас… – с этими словами он проводит ладонью по моему плечу. – …сейчас мне очень хотелось бы перейти эти самые границы.

У меня перехватывает дыхание.

– Ты хочешь сказать…

Он наклоняется, прикасается губами к моему лбу и спрыгивает с постели.

– Спи спокойно до утра, деткам спать давно пора.

И с этими словами Торговец скрывается за дверью.

Утром я захожу босиком в кухню, протирая глаза.

– Доброе утро, херувимчик.

От неожиданности я хватаюсь за сердце и вскрикиваю, не хуже баньши.

Кожа мгновенно начинает светиться, и удивленный крик превращается в песню сирены.

Король фей сидит, откинувшись на спинку стула, и неторопливо попивает кофе. Футболки на нем нет, и я могу рассмотреть его тату-рукав – рисунок от запястья до плеча.

Десмонд смотрит на меня как на безумную, недоуменно приподняв бровь. Наконец, мне удается перевести дух.

– Ты… ты меня напугал.

– Я заметил. – Уголок его рта слегка подергивается.

– Не вздумай смеяться надо мной. – Я пытаюсь пригладить волосы. Сегодня они успешно сопротивляются силе тяготения.

– А я и не смеюсь, – возражает Дес. Его взгляд скользит по футболке и мужским трусам; я замечаю на его лице некое новое, весьма двусмысленное выражение.

Когда он на меня так смотрит, сирена категорически отказывается уходить.

– Дес. – Я собиралась произнести его имя грозным тоном, но вместо этого слышу довольное мурлыканье.

Проклятье. По утрам, пока я не выпью кофе, мне с трудом удается контролировать сирену.

– Ну что ж, привет, дорогая, – говорит он и улыбается той самой улыбкой, которую приберегает именно для сирены. Между этими двоими существует полное взаимопонимание. Даже когда я была шестнадцатилетней девчонкой, и Дес ясно дал мне понять, что ничего не будет, он всегда потакал ей – больше, чем мне.

И вот сейчас я стремительно теряю контроль над ней… теряю… теряю…

Все.

Я приближаюсь к Десу, слегка покачивая бедрами, и моя кожа светится. Не колеблясь, я забираюсь к нему на колени, лицом к лицу, сжимаю бедрами его ноги.