Но сегодня ему совсем не хотелось тащиться в такую даль. Ревновать деловая подруга не могла – для нее он обозначил род своих занятий как службу в «очень серьезной структуре», намекая, разумеется, на ФСБ. Подруга на этот крючок охотно клюнула и частые отлучки Германа относила на счет его неусыпной борьбы со шпионами. Правда, заветный чемоданчик с деньгами был спрятан именно у нее, а завтра он был нужен, но Герман решил, что заберет кейс утром – ключи от дома у него имелись, к тому же его прекрасно знала домработница.

В итоге он решил, что большого греха не будет, если Пашка один-единственный раз отвезет его на «конспиративную квартиру». На Таганке, в старом доме, в скромной однокомнатной квартирке жила еще одна подруга – начинающая актриса. Для нее Герман был издателем, одним из магнатов желтой прессы, и она смотрела на него снизу вверх. Встречались они не слишком часто, обычно Герман ссылался на страшную загруженность, но встречи эти были чрезвычайно жаркими. Вспоминая об этом, Герман даже улыбнулся от удовольствия.

По пути Герман заскочил в магазин, купил коробку конфет, шампанского и связку бананов, которые Ленка до безумия любила. Потом Павел отвез его на Таганку, высадил у нужного дома и уехал. Герман на всякий случай напомнил ему:

– Завтра, как с Алексеем разделаюсь, к тебе зайду. Будем решать, что с твоей халупой делать. Я кое-кого из риелторов знаю, может, и не самый большой навар возьмем, зато все будет шито-крыто, за это ручаюсь.

Павел ничего на это ему не ответил, но Герман по его замершему лицу видел, что идея продать квартиру уже не увлекает товарища, но пока он еще не набрался духу в этом признаться. «Тяжело, когда кругом друзья, – с мрачной иронией подумал Герман, провожая взглядом красные огоньки Пашкиной машины. – У настоящих бандитов волчьи законы, а у нас что? Этого совесть мучает, у того мама болеет, и нужно входить в положение каждого, потому что ты сам не профессионал и к тому же душа-человек. При таком раскладе должно быть дьявольское везение, а оно – штука эфемерная, как известно».

Подняв воротник плаща, он зашагал к дому, размышляя о том, считают ли его настоящим бандитом ребята из МУРа и станут ли они входить в его положение, если доведется им когда-нибудь встретиться. Вообще-то он был уверен, что сумеет вывернуться. Может быть, даже забросит к черту этот рискованный промысел. Деньги кое-какие есть – можно осесть где-нибудь и попробовать начать жить сначала.

Что-то, однако, подсказывало Герману, что никакой новой мирной жизни у него уже не будет. Какая-то дьявольщина в крови все равно будет подзуживать его на подвиги. Не иначе в роду у него был кто-то, какой-то муромский разбойник, ушкуйник с кистенем.

Герман усмехнулся такому предположению и решил выбросить пока все из головы. Его ожидала ночь любви, а любовь молодой девушки требует полной сосредоточенности. Он не может ударить лицом в грязь.

Жаль, что у Ленки нет телефона, подумал он, открывая дверь подъезда. Ревность ему была несвойственна, и он не ожидал, что молодая девушка, актриса, будет вести монашеский образ жизни, дожидаясь, пока появится на горизонте светлый образ Германа. Но все-таки было бы неприятно столкнуться сейчас со счастливым соперником. Разумеется, все обойдется без скандала, но, как говорится, осадок останется, а ему вдобавок все-таки придется ловить такси на промозглой улице.

Он поднялся по лестнице, истоптанной ногами многих поколений москвичей, и позвонил в квартиру. Кнопка звонка была перекошена и будто обгрызена мышами – Герман боялся, что когда-нибудь его здесь дернет током.

Но и на этот раз все обошлось. Герман изобразил на лице улыбку, которая должна была показать всю его радость от встречи с любимой, и стал ждать. Но вместо легких летящих шагов его подружки в коридоре за дверью послышалась грузная незнакомая поступь. Герман напрягся и перестал улыбаться. Настроение у него испортилось. Он почувствовал, что оправдываются самые худшие его опасения.

Дверь распахнулась, и Герман увидел перед собой здоровенного, под два метра, парня с квадратным лицом и модной небритостью на щеках. Под тонкой шерстяной кофтой вырисовывались гипертрофированные до безобразия мышцы. В глазах парня стояла пьяная муть. На Германа он смотрел с презрением и недоверием. Герман сухо поздоровался.

– О-па! – сказал пьяный и сплюнул чуть ли не на башмаки Герману. – Это еще что за явление? Ты чего тут вынюхиваешь, пидор паршивый? На бабье мясо потянуло?

Герман ожидал чего угодно, но что Ленку потянет на орангутангообразного мачо, он предположить не мог. С таким животным договориться не получится ни при каких обстоятельствах, это было абсолютно ясно. Самый лучший выход – это немедленно уйти. «Но Ленка-то какова! – с неудовольствием подумал Герман. – С кем крутит любовь в мое отсутствие! Это же просто зоофилия какая-то!»

– Простите, я, кажется, перепутал квартиру, – сказал он спокойно. – Извините, посмотрю в другом подъезде.

– Извините-простите! – злобно процедил великан, как завороженный уставившись на горлышко бутылки, которое высовывалось из пакета Германа. – Квартиру он перепутал! Куда пошел, сука?

С неожиданной ловкостью он выбросил вперед правую руку и схватил Германа за плечо, прежде чем тот успел отступить на безопасное расстояние. Герман попытался вырваться, но хватка у этого верзилы была просто чудовищная – он мог бы выжимать из гвоздей воду. Герман не успел даже опомниться, как его втащили в квартиру. Дверь с грохотом захлопнулась.

Герман вовсе не собирался покорно ждать, что с ним сделает этот прямой потомок обезьяны, хотя понимал, что силы абсолютно не равны. Но он также знал, что в таких переделках нужно идти до конца и ни о чем не думать, кроме победы. В конечном счете все решает характер, а на характер Герману было грех жаловаться.

В прихожей было почти темно, и это сыграло в его пользу. Пьяный громила был слишком уверен в себе. На какую-то секунду он отпустил Германа, и тот немедленно ударил его ногой в пах. Великан взвыл и согнулся пополам. Но даже в таком состоянии он умудрился захватить стратегически выгодную позицию, перекрыв Герману путь к двери. Оставалось только биться дальше, и, осознав это, Герман провел еще один удар – на этот раз в голову. Он опять не стеснялся и бил ногой, понимая, что его рука не возьмет такой неподатливый материал.

Но дело обстояло еще хуже – даже после такого страшного удара верзила устоял. Наоборот, встряска будто пошла ему на пользу. Он утробно заревел и бросился на Германа, вогнав его в раскрытую дверь комнаты, как бильярдный шар в лузу.

Герман пролетел через всю комнату, ударился головой об угол шкафа, выронил из руки пакет и сам упал на пол. Перед глазами у него вспыхивали разноцветные искры. Пьяный качок прыгнул на него сверху и вцепился пальцами в горло.

Герману стало совсем худо. Почти теряя сознание, он принялся судорожно шарить руками вокруг себя, пытаясь найти хоть какое-то оружие. Вдруг он нащупал холодное гладкое горлышко бутылки. Шампанское вывалилось из пакета, но не разбилось. Это было очень кстати. Герман изловчился и саданул тяжелой бутылкой по трясущемуся перед его глазами черепу.