— Михаил, я знаю, за что вам нужно зацепиться…

— Хм… Внимательно слушаю вас, — тут же отозвался он.

— Работка, конечно, кропотливая, и не факт, что будет какой-то выхлоп, но все же… Попробуйте как можно больше собрать информации о людях, проживающих в доме убитого. Прежде всего обратите внимание на пенсионеров. Чем больше таких людей наберете, тем лучше. Пообщайтесь со старшей дома, думаю, она вам про всех пенсионеров из этого дома с удовольствием поведает. А потом постарайтесь об этих людях навести справки: где жили, где учились, есть ли дети и тэ дэ и тэ пэ…

— Хм?.. В этом есть какой-то практический смысл? — голос моего собеседника явно приуныл.

— Есть! И подобная рутинная работа есть неотъемлемая часть оперативно-розыскных мероприятий. Мне ли вас этому учить, лейтенант Новиков!?

— Понял, детектив Иванова! — то ли в шутку, то ли на полном серьезе ответили мне — я не поняла. Но это и не важно, главное то, что в ближайшее время Михаилу Новикову будет чем заняться. А уж будет от этого нужный выхлоп или нет — время покажет.

Поговорив с Новиковым, я прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Стук дождя барабанил по крыше и ветровому стеклу, и от этого меня сразу стало клонить в сон.

Не мешало бы выпить чашечку кофе, промелькнула мысль.

Снова заиграл мой телефон, небрежно брошенный на соседнее сиденье.

Звонила Татьяна Петровна.

— Танечка, я поговорила со своей подругой Ниной, обрисовала ей ситуацию. Она готова встретиться с вами, она прекрасно помнит те давнишние события.

— Отлично. Где живет ваша подруга? — я тут же вышла из состояния неги.

— Только, Танечка, она сейчас немного занята, поэтому приходите к ней попозже, часам к пяти или после пяти в любое время. Сейчас я расскажу, где находится ее дом…

Ну что ж, раз разговор с подругой Татьяны Петровны откладывается практически до вечера, то я не придумала ничего лучше, чем отправиться домой и все же сварить себе кофейку. По дороге заскочила в продовольственный магазин, купила сосиски, пельмени с куриным мясом, плавленый сыр, батон, сливочное масло и вязанку бананов. Немного подумав, взяла еще килограмм печенья со вкусом топленого молока. Не удержалась.

Оказавшись внутри своего временного пристанища, я сварила чашечку кофе и, наслаждаясь любимым напитком, села на крыльце, любуясь на капли мелкого противного майского дождя. Тут же поймала себя на мысли, что от плотного и вкусного завтрака Татьяны Петровны остались только приятные воспоминания — он словно растворился в недрах моего организма, отчего я поняла, что сильно проголодалась.

Ну ты, Иванова, и обжора.

Сварив еще одну чашечку кофе, я добавила к ней два бутерброда с сыром, пяток печенья и парочку бананов. После этого, довольная и сытая, я поняла, что не мешало бы все-таки вздремнуть, иначе я так и буду весь день клевать носом и ничего не соображать. Поэтому недолго думая я улеглась на диван, накрылась мягким плюшевым покрывалом и провалилась в сладкий сон…

* * *

— Конечно, уважаемая детектив, я помню ту давнишнюю историю, да и как ее можно забыть. Мы тогда так сильно перепугались, вы даже представить не можете. И лагерь наш после этого закрыли, да и кто будет своих детей отправлять в такое место, где можно отравиться… Жалко, конечно, что нашего лагеря после того случая не стало, такое место было, и ведь со всех соседних деревень и сел туда детей отправляли. Потом на том месте библиотеку построили и кинозал. Ох, помню, как бегали туда смотреть «Москва слезам не верит», это же целое событие было, сенсация! А в конце девяностых и он сгорел, место это, может, какое проклятое, не знаю… Но сейчас там только лужайка да сосны вокруг растут.

Подруга Татьяны Петровны оказалась очень приветливой и общительной женщиной. Тонкая, аккуратная, подвижная, как девочка, с модными рыжеватыми кудряшками и приятной улыбкой на худом лице. Вот только глаза женщины показались мне грустными и немного усталыми.

— Зовите меня просто тетей Ниной, — сказала она и сняла с себя фартук с белыми пятнами от муки.

В доме аппетитно пахло свежеиспеченным хлебом, отчего мне сразу захотелось выпить стакан молока и съесть горячую хлебную корочку, только что вынутую из печки.

«Тебе лишь бы пожрать, Иванова!» — поддел меня противный внутренний голосок.

— Я только что хлеб испекла, может, хотите горячего, прям с пылу с жару? Я и молока вам налью, свое молоко, хорошее, я корову держу, — предложила мне гостеприимная хозяйка, словно прочитав мои мысли.

Как бы мне ни хотелось отведать горячего хлеба со стаканом парного молока, я все же нашла в себе силы отказаться. Все-таки я сюда пришла по делу, для серьезного разговора, а не набивать свой ненасытный желудок.

— Тогда я вам дам одну сайку с собой. Не вздумайте тут в магазине покупать хлеб. Я уже давно там не беру, свой пеку.

Я поняла, что в этом селе с голоду мне не дадут умереть.

Я поблагодарила женщину, после чего мы разместились с ней на терраске, ибо в доме было жарко после кулинарной деятельности тети Нины.

— Я тогда была в другой группе, мы на год были младше. У нас было всего семь человек, из нашего села четверо и из соседних трое. А из той самой старшей группы мне мальчик нравился, он даже на свидание меня пару раз пригласил, на втором свидании поцеловались мы с ним, а потом… На следующий день он умер. — Тетя Нина горестно вздохнула, потом через некоторое время снова предалась воспоминаниям. — Четверо ребят тогда сильно отравились, трое на месте умерли, прямо на полу у стола — это были две девочки, Клава и Гуля, и паренек мой — Ванькой его звали. Глеб сильно отравился, но выжил, хотя увечным остался после этого — кривой да с парализованной рукой, видать, отравление как-то на мозг повлияло. Схоронили его недавно, царство небесное, — женщина перекрестилась. — И ведь непонятно, чем отравились-то, шли слухи, что кто-то яд подсыпал. Ох и шуму тогда было, бедных поварих так затаскали, замучили, а они ревут, не поймут, как такое произошло… Директора тоже везде затаскали, он же был и директор школы. А потом решено было закрыть лагерь. Да и верно ведь, кто после такого случая отдаст в такой лагерь детей? Потом лагерь, правда, открыли в соседнем селе, в Сиви́ни.

— Вы не знаете, тогда проводилась какая-то экспертиза? Отчего отравились дети?

— Ой, я тебя умоляю, моя красавица, — женщина