— разве это просто сгустки материи? Нет, это существующая по определённым законам система — энергия взаимодействий, преображающая материю самыми причудливыми способами — от галактик до ДНК.

То есть преобразовывать можно что угодно, кем угодно и во что угодно, но сам факт преобразования — это и есть «действие», это сам дух всего прочего. И безусловно, это мир, в котором живёт Билл Гейтс, — мир «конструктора».

Если вы внимательно прочитали предыдущий фрагмент, то не могли не заметить, что это три совершенно разные картины мира.

Каждая из них по-своему кажется логичной, но как только вы начинаете вдумываться, воображать тот или иной мир, то оказывается, что он совершенно не похож на две другие свои реинкарнации.

Однако важно не только это, важны следствия, которые с необходимостью следуют из каждой упомянутой модели.

Подход центристаЕсли мир — это «акторы», то…

Лучше находиться в обществе людей лучших, чем вы сами… Выберите знакомых, чьё поведение лучше, чем ваше, и вы устремитесь в этом направлении.

Уоррен Баффетт

Представим себе мир Уоррена Баффетта. Вроде стратегия «стоимостного инвестирования» — она, как известно, про «объекты», в её основе — ценность бизнеса, выраженная в финансовых показателях компании.

Это Джобс буквально стирал из истории память обо всех коллегах и сотрудниках, причастных к его проектам, чтобы они ассоциировались только с ним. А Баффетт — нет, он помнит, ценит, благодарен: «Для меня он был учителем, работодателем и другом», — напишет Баффетт после смерти Грэма.

А конструктор Билл Гейтс признался, что понял цену дружбы благодаря Уоррену Баффетту за 25 лет их знакомства. Баффетт же относится к числу тех, кто узнаёт о том, что такое дружба, ещё в детском саду.

Например, к вопросу о «ценности бизнеса»: Баффетт смотрит не на доход компании, не на обороты, он смотрит на её прибыль. Бизнес ведь для заработка, для денег — так же?

А как получается прибыль? Это исключительно вопрос менеджмента — «мы верим в менеджеров», как говорит сам Баффетт.

И правда, вам может просто повезти, и в компанию буквально хлынут деньги, но только у хорошего менеджера они останутся.

Плохой менеджер растратит всё и вся ещё до следующего поступления средств.

«Каждому из наших менеджеров мы предлагаем простую миссию, — рассказывает Уоррен Баффетт. — Просто управляйте бизнесом так, будто, во-первых, вы владеете им на 100 %; во-вторых, это единственный актив в мире, каким вы или ваша семья будете владеть; в-третьих, вы не можете ни продать его, ни слить с другим активом по крайней мере следующие 100 лет».

Почему это имеет значение? Репутация. Собственник бизнеса, который вложил в свой бизнес душу, а Баффетт с другими и не сотрудничает, хочет быть уверен, что после продажи его компания продолжит процветать.

То есть такой собственник — реального, живого актива — ищет инвестора, который будет так же ценить его бизнес, будет относиться к нему как к собственному детищу.

Вслушайтесь: «на 100 %», «вы и ваша семья», «единственный в мире», «следующие 100 лет». Звучит так, словно бы мы на венчании двух влюблённых, а не про покупку компании говорим. Но так и есть…

Аналитики часто удивляются, как Баффетту удаётся приобретать компании по цене значительно ниже той, чем та, которую предложил бы рынок, выйди компания на IPO самостоятельно. «Некоторые ребята обхаживают девушек, — отвечает на это Баффетт, — а я — компании».

И в самом деле, он строит отношения с владельцами компаний, которые кажутся ему перспективными для инвестирования, годами, даже десятилетиями! А затем покупает мажоритарный пакет по достаточно низкой цене. Собственник заработает на оставшихся у него акциях, а Баффетт не даст компании погибнуть.

Итак, какие «следствия» такой — центристской — модели мира мы видим, кроме очевидной уже нам «социальности»?

I. Системность (основательность) — после того как интересный объект инвестирования найден, Баффетт последовательно его окучивает, постоянно наблюдает за тем, что там происходит. Когда совершается покупка, он даже не проводит аудит, он и так видит её насквозь.

Нужно, наверное, уточнить: системность — это не просто учёт большого количества данных, а именно целостность этого учёта, полнота, а потому неудивительно, что Баффетт изучает свои «цели» годами.

Он что, не может разобраться быстрее? Нет, дело не в этом, он хочет посмотреть, что будет происходить с компанией, когда что-то поменяется.

То есть он смотрит не просто на компанию, а на то, как она «живёт» в экономической ситуации, насколько она адаптивна и устойчива. «Только когда приливная волна отойдёт от берега, станет видно, кто плавал голышом», — говорит Баффетт.

II. Реалистичность — то есть акцент не на абстрактных цифрах, конкретном продукте или состоянии рынка, а на том, «что происходит на самом деле». Баффетт досконально разбирается в активах, которые приобретает. Но для него это не цифры в таблицах, для него это показатели реального положения дел.

«Есть целая куча вещей, о которых я понятия не имею, — говорит Баффетт. — Я держусь от этой кучи подальше». То есть если это бизнес, в котором Баффетт не разбирается, он и не станет рисковать. Даже тратить время на это не будет: «Никогда не вкладывайте деньги в бизнес, который вы не можете понять».

«В бизнес-школах учат, что сложное поведение лучше простого. Но простое поведение — эффективнее», — говорит он. То есть вы можете витать в облаках абстрактных конструкций, но под ними всегда есть реальность, и, на вкус Баффетта, лучше отталкиваться от этого — ближе к делу, к реальному положению дел.

О своих ошибках и финансовых потерях он говорит с тем же реалистичным, заземлённым, я бы сказал, подходом: «Я сделал массу ошибок. И сделаю ещё столько же. Это часть игры. Ты не можешь быть совершенным. Но ты можешь стремиться к лучшему. Требовать совершенства от себя — значит требовать слишком многого». «Я не расстраиваюсь. Я просто принимаю вещи такими, какими они являются».

III. Индивидуальность подхода — можно сказать, что он буквально личностный. Это касается не только владельцев компаний, но и его собственных сотрудников, а также его акционеров — с каждым индивидуально, к каждому свой подход, всё лично. В каждый бизнес, о котором он думает, он вносит «сущность» — словно бы видит его «самое само».

В 1983 году Баффетт покупает бизнес по продаже мебели Nebraska Furniture Mart. В готовом отчёте для акционеров он рассказывает, какая замечательная хозяйка его основательница Роза Блюмкин, что она эмигрантка из России, как она переживала экономические кризисы, как продала мебель из собственного дома, чтобы расплатиться с кредиторами и т. д., про её детей и внуков, с которыми, разумеется, он был знаком лично.

А как проходила сама сделка? Ерунда: «Мы дали миссис