была бы даже была готова поступиться своими принципами, верой, в которых привыкла жить, но не уверена, что Константин понимает эту ценность. Я — каприз? Все та же экзотическая зверушка? О каком праве он говорит? Собственности? Я не понимаю…

Как бы я не хотела провести в туалете весь остаток полёта, мне приходится выйти и вернуться на свое место.

Стол оказывается заставлен едой. Лазанья, салат, рыба, сок и кофе.

— Я не знал, что ты будешь, — комментирует «натюрморт» Константин. — Выбрал на свой вкус. Поужинать удасться только на приёме, потому не советую пропускать этот шанс подкрепиться.

— Спасибо, — присаживаюсь, придвигая к себе салат.

Есть не хочется, даже несмотря на то, что утром я выпила только чай с тостами. Но огурец во рту спасает меня от необходимости вести дальнейший диалог. Мне кажется, что «блюдом откровений» я сегодня сыта за глаза.

Еды хватает ровно до момента, когда стюард снова просит нас пристегнуть ремни, объявляя о том, что самолёт идёт на посадку.

Питер встречает нас необычно солнечной и ласковой для осени погодой. Это означает, что праздник пройдёт на теплоходе, как того и хотел юбиляр. Я, признаться, рассчитывала на ресторан, потому что очень сомневаюсь в том, что качка пойдёт на пользу моему токсикозу, но Анна Ивановна успокоила меня тем, что далеко в залив уплывать мы не будем. Константин Петрович же наоборот, очень рассчитывал, что праздник состоится на воде. Одна из первых заправок должна появиться на пути к Кронштадту.

Пары часов в гостинице мне хватает, чтобы привести себя в порядок. Волосы плету в привычную косу и украшаю ее жемчужными шпильками, платье выбираю кремовое с пышными кружевными рюшами и небольшим капюшоном. Все-таки с покрытой головой перед незнакомыми людьми я чувствую себя увереннее, хоть и выглядит накидка на голову больше как украшение. Чулки, туфли, пальто. Ничего особенно тёплого не беру, потому что основная часть мероприятия пройдёт во внутренней части теплохода.

Ровно в половину четвёртого в дверь моего номера раздаётся стук. Я замираю перед зеркалом, узнавая своего гостя по шагам. Константин…

Мне до дрожи в коленях хочется, ему понравиться. Я старалась для него одного, как бы не убеждала себя в обратном. Вот что со мной поделать? Какая уж есть…

Поворачиваю замок и распахиваю дверь.

— Вау… — тихо выдыхает Тихомиров опирается рукой на дверной косяк и скользит по мне жадным, восхищенным взгляд снизу вверх. — Ты такая красивая, что хочется спрятать… — его голос понижается до хрипотцы.

Щеки вспыхивают. Опускаю глаза. Это приятно и пугающе одновременно.

— Если моя помощь больше вам не нужна, — пожимаю плечами. — Я могу остаться в гостинице.

— Нет уж, — усмехается. — Это не наш путь. Пойдём, уже ждёт машина…

Он подаёт мне руку.

Я мешкаю, не зная, как правильно поступить. И несколько секунд тоже рассматриваю Константина, но не шикарный костюм и идеальную мужскую фигуру, а лицо. Заглядываю в глаза, пытаясь найти там для себя подвох или же наоборот- ответ на главный вопрос. Да или нет? Появиться перед людьми с мужчиной — это для меня важный шаг. Можно сказать, что «манифест». Константин не будет вести себя, как начальник. Он уже дал это понять.

Тихомиров не выдерживает и делает шаг на встречу, вжимая меня спиной в дверь.

— Ну давай, девочка, — шепчет мне в губы. — Посмотри, какой я порядочный и терпеливый. Все будет так, как ты скажешь. Я не буду давить. Я же вижу, что ты хочешь ко мне… Что ты — вся моя.

Наши дыхания сбиваются. Губы сближаются.

— Вы уже давите, — нахожу в себе силы и уворачиваю от него лицо. — Это ваша суть, Константин Петрович.

Перехватывает мою правую руку и целует, скользит губами, будто случайно останавливаясь на безымянном пальце.

Вырываю. Рано или поздно он меня сломает. Я не вывезу сопротивления.

— Пойдёмте, Константин Петрович, нас с вами ждут миллионы…

Делаю шаг в бок, освобождаясь от его плена.

— Трусишка, — цокает Тихомиров языком. — Ладно… Пусть у тебя будут эти три дня.

Глава 29. Чудо-женщина

Назима

— Ну-ка дай мне посмотреть, — Сапронов забирает у Александра Александровича очки виртуальной реальности и надевает их себе на голову, радуясь, как мальчишка. — И что? — Неустойчиво покачиваясь, машет руками в воздухе. — Я правда любовный водный транспорт выбрать могу?

— Да, — отвечает ему Константин. — От катера до крейсера.

— Глянь, Саныч, как настоящие, — восклицает Дмитрий Семёнович.

— Молодец Семка твой, — сжимает юбиляр предплечье Анны Ивановны, — Тарас бы гордился. Я помню, как он радовался, что у меня девка, а не пацан. Все боялся, что по нашим стопам пойдёт. Кстати, почему Семен сам не приехал?

— У него жена тяжело токсикоз переносит, — отвечает Анна Ивановна.

— Жена? — Удивлённо переспрашивает супруга юбиляра, отвлекаясь от разговора с Сапроновой. — А мы и не знали, что Сёмен женился.

— Я и сама не знала, Верочка, — отмахивается Анна Ивановна. — Бессовестный. Даже в ЗАГСе матери порыдать не дал. Сказал, что случайно вышло. Пошутил, а Марика согласилась. Ну а слово сына офицера назад не заберёшь…

Смеются.

— А наша разве не такая же? — подкатывая глаза, вступает в разговор жена Сапронова. — Люблю не могу. Нет, ну вы представляете? Дима ей дипломатов сватает, а она в своего курсанта вцепилась не вырвешь.

— Зато внуки с вами, — отвечает ей супруга юбиляра. — Представляешь, видела бы ты Оленьку и Игоря на их заграничное Рождество раз в год? Ну? Кому это надо? Да и зять то уже майор!

— Хороший зять, — вздыхает Сапронова, — тут не отнять. Давайте за детей, — поднимает бокал.

Касаюсь их бокалов своим с соком. Константин машинально приобнимает меня за талию, притягивая к себе. Я каменею.

— Все хорошо? — шепчет мне в ухо.

— Да, — отвечаю, смущаясь, красноречивых взглядов старшего поколения.

— А это что такое? — неожиданно восклицает Сапронов, — Заправки? Ай жулики… — усмехается. — Свежо… — с интересом.

— Там и заправиться можно, — подсказывает ему Тихомиров.

Я улыбаюсь. Все-таки идея добавить в уже готовую игру