– Явно ненадолго, – сплюнул я, попрощался с Саней и вернулся к «жигулям» Козлова.

Как оказалось, о притоне в пятиэтажке опера знали и в моей помощи не нуждались, с чистой совестью отправился домой. Разве что перед этим капитан предупредил:

– Мальцеву о подозрениях в причастности к убийству того мажора ни слова. Я специально денег за содействие по минимуму запросил, чтобы его на этот счёт успокоить. И вот ещё, это мой рабочий и домашний. Звони, не пропадай.

– Хорошо, – кивнул я, сунул в карман обрывок листка в клетку и потопал прочь.

А в голове будто заевшая пластика вертелась одна и та же мысль: «ну и зачем мне это всё»? Зачем и за что?

Но – нет ответа. И не будет.

В довершение всех бед ещё и поесть спокойно не вышло: кухню оккупировали дядя Петя и Борис Ефимович. И ладно бы они просто пили, но нет же – как обычно употребление горячительных напитков сопровождалось жарким спором о политике. Хорошо хоть нашёлся железный повод отказаться от налитой рюмки.

– Мне в ночь сегодня, – напомнил я, накладывая в тарелку слипшиеся макароны, и – отстали, вернулись к прерванному спору.

– Компартия должна быть признана преступной организацией и запрещена! – объявил Борис Ефимович. – Этим мы покажем всему миру, что покончили с тоталитарным прошлым и привержены идеалам демократии!

– Борис, ты неправ! – отрезал дядя Петя. – Противно слушать! А ещё секретарь партячейки!

– В прошлом! – напомнил сосед; спорщики чокнулись рюмками и выпили.

– Если признаем КПСС преступной организаций, то признаем преступным весь строй, всю историю страны грязью вымажем! – выдал дядька после шумного выдоха. – А там и до этих… как их… репараций недалеко!

– Вздор! Мировое сообщество оценит нашу…

– Хрена лысого оно оценит! Западная цивилизация построена на колониализме и расизме! Пока мы были сверхдержавой, нас боялись и уважали. А теперь презирают! Мы нужны как рынок сбыта всякого барахла и сырьевой придаток и только! Нас не полюбят, даже если Курилы японцам подарим!

– Вернём, а не подарим.

– Вот только словами жонглировать не надо! Нет, всё же правильно начали подписи за отставку Ельцина собирать. Правильно! Дожили! Молока не купить! В пять утра у магазина начинают очередь занимать! Людей до ручки довели – тысяча триста средняя пенсия, тринадцать бутылок водки! Уму непостижимо!

– Всё бы тебе, Петя, водкой мерить!

– Ну не долларами же! – разозлился дядька. – Воспитание не позволяет!

– А ты выдавливай из себя совок. По капле выдавливай!

– Обрезание сделаешь, Боренька, тогда и будешь советовать! Давай! Попрощайся с наследием тоталитарного прошлого, еврей недоделанный!

Борис Ефимович задохнулся от возмущения, и тут в коридоре очень вовремя задребезжал телефон; я вышел с кухни и снял трубку.

– Алё?

– Сергей? – послышался на другом проводе голос Мальцева. – Как съездил?

– Нормально. Он…

– Давай не по телефону! – оборвал меня коммерсант. – Сможешь ко мне в офис заскочить? Тут недалеко, минут десять ехать.

Я посмотрел на часы и вздохнул.

– Хорошо, сейчас буду.

Быстро доел макароны, выхлебал кружку остывшего чая, а потом переоделся в спортивный костюм и собрал сумку со сменной одеждой. Туда же кинул пару книг из школьного курса по литературе, а вот опасную бритву после недолгих раздумий брать не стал и оставил футляр с ней на столе.

– Сейчас в зал, потом сразу на работу, – предупредил я дядю и вышел за дверь.

Офис Владимир Мальцев арендовал в проектном институте, директор которого оказался не столь принципиальным, как начальник Бориса Ефимовича, и под нужды коммерсантов выделил весь цокольный этаж. Я наивно полагал, будто дело ограничится одной тесной клетушкой, но легальная деятельность моего временного работодателя по размаху ничуть не уступала его теневому бизнесу. Сотрудники торговой конторы – фирмы, конечно же – фирмы! – занимали просторное полуподвальное помещение; они что-то считали на калькуляторах и печатали на пишущих машинках, кто-то беспрестанно висел на телефоне. И тут же обнаружилось чудо зарубежной техники – факс; на фоне стен с потрескавшейся штукатурной и ржавых потёков на потолке смотрелся он откровенно чужеродно. В голове невесть с чего всплыли слова из телевизора: «бартер» и «клиринг».

Сам Мальцев делил отдельную комнату то ли с заместителем, то ли с помощником, при моём появлении тот сразу вышел.

– И как тебе мои владения? – подбоченился коммерсант. – Это ещё не всё, во дворе склад на сто двадцать квадратов! И не пустой, между прочим!

– Впечатляет, – признал я.

– Всё только начинается! Видел же – мы собственные помещения отстраиваем. Будем расширять деятельность, мелких оптовиков под себя за счёт масштаба подгребём. И ещё место для производственного цеха останется. Будем… – он прищёлкнул пальцами, – диверсифицировать бизнес.

Значение этого словосочетания осталось для меня загадкой, но я кивнул.

– А те дополнительные поставки, – усмехнулся Мальцев, – хорошее подспорье, но не более того. Рано или поздно придётся выйти из тени, просто сейчас нарабатываем первоначальный капитал.

– Круто, – признал я без всякого ёрничества, поскольку и сам бы не отказался наработать этот пресловутый «первоначальный капитал». Вот только и та полученная от Геры тысяча до сих пор икается, и деньги, обещанные Мальцевым, какие-то ни разу не лёгкие получаются…

Владимир посмотрел на меня с нескрываемым превосходством, пригладил волосы на макушке и перешёл к делу:

– Так что опер сказал?

Такое впечатление – у него имелись определённые подозрения на мой счёт, пришлось открыть кое-какие тайны следствия, дабы убедить собеседника в том, что двадцать тысяч ушли по назначению, а не осели в моих карманах.

– Значит, Карбид? – хмыкнул Мальцев. – Знаешь его?

Я кивнул.

– Поспрашивай, кто ему заплатить мог, – попросил коммерсант. Ну как попросил – скорее уж задачу поставил.

Мне его тон нисколько не понравилось, и я напомнил:

– Козлов сам связи Карбида отрабатывать взялся.

– И ты подключайся. – Владимир Мальцев достал бумажник и отсчитал десять сторублёвок, бросил их на стол. – Как обещал, за посредничество. Если что полезное сможешь узнать, накину сверху.

Я отказываться не стал, молча убрал банкноты в карман. И, вроде, в прибытке – тут отщипнул, там урвал – да только в комплекте такие головняки идут, что деньгам уже даже не радуешься как-то.

– Уеду из города на несколько дней, – напомнил тогда коммерсант, – буду тебе на домашний звонить. Очень прошу, контролируй Сашу! От него сегодня так несло, чуть сам не захмелел. Так нельзя.