Я первым выглянул на улицу и внимательно осмотрелся, следом вышла насупленная Алёна.

– Куда сейчас? – спросил я у неё.

– Домой, – сказала блондинка, вновь вцепилась в мою руку и потянула по направлению к озеру. – Пошли, тут недалеко.

– Но ты же…

– Володя мне квартиру снял. Здесь совсем рядом.

Я только хмыкнул и от комментариев воздержался, хоть на языке так и вертелось новомодное словечко «спонсор». Снял и снял – мне какое дело? Добраться бы без приключений…

Квартиру Алёне сняли в двухэтажке неподалёку от общественной бани. Дом на три подъезда с обвалившейся штукатуркой разительно отличался от хором коммерсанта, но и тут я промолчал, просто не видел смысла трепать нервы блондинке, и без того выбитой происшествием из колеи. Мы поднялись по деревянной лестнице и очутились в общем, проходящем через весь второй этаж коридоре. Там Алёна принялась рыться в сумочке и, к моему величайшему облегчению, некоторое время спустя всё же отыскала среди её содержимого ключи.

Блондинка сразу прошла в квартиру, а я задержался осмотреть дверь и с немалым облегчением обнаружил, что та сколочена не из фанеры, как зачастую бывает в новостройках, а из полноценного массива. Ещё и открывалась наружу: выбить не так просто, соседи от грохота точно всполошатся.

Алёна скинула босоножки, бросила сумочку на пуфик, после избавилась от кофточки и прошла прямиком на кухню.

– Закрой на щеколду! – потребовала она, и я расценил это приглашением зайти в гости. Нельзя сказать, что мне было так уж интересно взглянуть на любовное гнёздышко коммерсанта, но ссаженные костяшки требовалось очистить от запёкшейся крови, а заодно чем-нибудь обработать рассечение.

– Руки вымою! – предупредил я хозяйку, разуваясь.

Планировка квартиры оказалась предельно простой: коридорчик упирался в небольшую кухоньку с газовой плитой, слева был совмещённый санузел, справа – единственная жилая комната, не представлявшая из себя ничего особенного. Блёклые обои, вышарканный палас, традиционные сервант, шкаф и диван, укрытый плюшевым покрывалом с хрестоматийным изображением оленей в лесу. Брошенный туда взгляд зацепился только за новенький импортный телевизор – точно недавнее приобретение: хозяева квартирантам такой ни в жизни бы не оставили.

В ванной комнате, небольшое окошко под потолком которой выходило на кухню, я вымыл руки с мылом, оглядел костяшку и беззвучно выругался. Бил лёжа, а потому далеко не в полную силу, но один из ударов пришёлся по зубам, они и рассекли кожу. Ерунда, по большому счёту, но место неудачное, заживать будет долго.

Промокнув руки махровым полотенцем, я зашёл на кухню и обнаружил, что Алёна возится с бутылкой, безуспешно пытаясь скрутить винтовую пробку. Прежде чем успел предложить свою помощь, блондинка совладала с той и, позвякивая горлышком о край рюмки, налила в неё грамм пятьдесят коньяка. И так же до краёв наполнила вторую.

– Бери, – нервно выдохнула она и выпила.

Я одним махом влил в себя крепкий алкоголь, тот провалился внутрь огненной волной и начал расходиться по телу приятным теплом, но в голову не ударил совершенно.

Это всё нервы. Шок.

– Неправильно ты, дядя Серёжа, коньяк пьёшь! – вдруг с истеричными нотками рассмеялась Алёна, откинула с глаз белую чёлку и пояснила: – Коньяк маленькими глоточками пить надо, смакуя. Володя говорит, за границей двадцать грамм и на час растянуть могут.

– Бывал он там, за границей? – насмешливо фыркнул я.

– Да какая разница? – махнула рукой Алёна и вновь наполнила рюмки.

Я сразу пить не стал и спросил:

– Есть чем-нибудь руку обработать? Глубоко рассёк.

– Посмотри в комнате, – предложила блондинка. – В шкафу на верхней полке коробка с лекарствами.

Мне рыться в чужих вещах нисколько не хотелось, но Алёна определённо не собиралась подниматься из-за стола, пришлось идти в комнату самому. Открыл одну дверцу, затем другую, отыскал коробку, покопался в её содержимом и йоду предпочёл перекись водорода. Оценил рассечение и заливать его обеззараживающим раствором не решился, хорошенько смочил клок ваты и уже его приложил к костяшкам.

Когда вернулся на кухню, Алёна стояла у открытого окна и курила, а коньяка в бутылке определённо убавилось.

– Дома обычно не дымлю, – сказала вдруг блондинка, будто оправдываясь. – А сейчас не могу, трясёт всю…

Я встал рядом с девушкой и с некоторой даже опаской выглянул на улицу, но ничего подозрительного не заметил, разве что обратил внимание на пенёк совсем недавно спиленного клёна на газоне под окном; в траве ещё желтели опилки. За нешироким проездом стоял точно такой же дом и едва ли кого-то мог привлечь столь унылый вид, скорее уж это соседям с первого этажа не хватало солнечного света.

Вернувшись за стол, я по совету девушки немного отпил из рюмки, потом сделал глоток побольше и взялся разглядывать этикетку. Коньяк грузинский, четыре звезды. Неплохой, наверное. Уж всяко приятней водки заходит.

Хотя… Замахнул бы сейчас соточку беленькой или даже две. Исключительно в целях снятия стресса, но – замахнул. Водка, она в таких ситуациях куда лучше мозги прочищает.

Я вздохнул, допил остатки коньяка и, поскольку Алёна всё так же гипнотизировала взглядом огонёк сигареты, осторожно вытянул из кармана газовый револьвер, выложил его перед собой. Воронёный ствол был сантиметров в десять длиной, деревянные накладки рукояти снизу расширялись для более удобного хвата. Солидная вещица, так сразу от боевого и не отличишь.

Первым делом я сдвинул кнопку фиксатора и откинул в сторону барабан, тогда уже не сдержался, в голос ругнулся матом. Во все шесть камор были впрессованы металлические вкладыши, центральные отверстия в которых серели капсюлями кольцевого воспламенения. Подцепив ногтем закраину одной из гильз, я вытянул патрон и ругнулся снова, на этот раз при виде свинцовой пульки. Двадцать второй калибр, мелкашка!

Алёна обернулась от окна и непонимающе уставилась на меня, потом разглядела патрон и захлопала глазами.

– Но Сергей, это же… Тут пуля!

– Ага, – подтвердил я и принялся доставать и рядком выставлять перед собой остальные патроны.

– Но Володя говорил, он газовый!

На ум пришла лишь хрестоматийная фраза «обещать – не значит, жениться», так что промолчал, вместо этого посмотрел в ствол на просвет и ожидаемо не обнаружил рассекателя. Его высверлили или выбили, а поскольку родные девять миллиметров для стрельбы двадцать вторым калибром не годились, внутрь впаяли подходящую по размерам стальную трубку. Нарезов не было, но этот ублюдок для стрельбы на дальние дистанции и не предназначался.

– И если бы я… – Алёна припомнила, как пыталась выжать спуск, побледнела и приложила кулак к губам, закусила палец. – Если бы я…