— Ты себе много позволяешь, друг, — встрепенулась моя очухавшаяся куропатка. — Девушка сказала…

— Я не с тобой разговариваю, — перебивает Серов, пригвождая Георгия к стулу невидимыми копьями. Лезет в карман брюк и небрежно швыряет на стол две купюры. — Кофе еще себе купи.

Фууу, ну какое же он отвратительное хамло. И как же непредусмотрительно я не взяла с собой сменное белье.

— Хватит грубить моему другу, Кирилл, — говорю голосом строгой учительницы. — Я спросила, что ты тут делаешь?

— Пришел спросить, какого черта ты не берешь мои трубки.

В животе внезапно становится щекотно от размножающихся пузырьков радости. То есть он здесь оказался не случайно, а из-за меня?

— А как ты узнал, что я здесь?

— У подружки своей потом спросишь, — отвечает Кирилл, всем своим видом давая понять, что теряет терпение. Ох уж Катя, лоховатый купидон. — А теперь поднимайся — у меня еще встреча через два часа.

В течение нескольких секунд я сражаюсь с собой за поддержание имиджа стервы и, в конце-концов, проигрываю. Бросаю последний взгляд на притихшего Георгия, не без сожаления смотрю на загорелые бочки стейка и встаю. Свидание все равно было полное говно.

— Просто, чтобы не препираться с тобой в ресторане, — с достоинством поясняю свою внезапную капитуляцию.

Ничего не ответив, Кирилл заковывает мой локоть в импровизированные кандалы и тащит меня к выходу. Официантка, обслуживавшая наш стол, настороженно на нас глазеет и мне приходится ей улыбнуться, чтобы Серова не заподозрили в похищении. По-крайней мере, я надеюсь, что это не похищение. Ну или надеюсь, что наоборот - я пока не определилась.

Едва дверь «Родео» за нами захлопывается я останавливаюсь и сбрасываю с себя захват.

— Ну и для чего ты пришел?

— Я уже ответил. Ты не берешь мои трубки.

Наглый хорек. Кем он себя возомнил? Ему позволено пропускать мои вызовы, а мне нет?

— Ну тогда у нас один один, потому что ты не берешь мои.

— Когда?

— Что когда?

— Когда ты мне звонила?

Я с досадой осознаю, что сейчас выгляжу далеко не стервой, а обиженным ребенком и, скрестив руки на груди, с неохотой бурчу:

— Вчера в обед.

— Значит, я был занят и не увидел.

— Ну так значит и я была занята тогда, когда ты решил мне перезвонить.

Серов склоняет голову на бок и иронично щурится:

— И чем же?

Ела пирожки и получала пиздюлей.

— У меня было очень много важных дел. Не один ты такой занятой.

Кирилл со вздохом залезает в карман и извлекает из него телефон. Разблокирует его и тычет экран мне в лицо:

— Давай вместе полистаем.

Я хочу презрительно фыркнуть, но его палец уже быстро проматывает номера, гипнотизируя меня мелькающими цифрами. Пытаюсь разглядеть женские имена в списке вызовов, но хитрый козлина листает слишком быстро.

— У тебя кожа на пальце не слезла? Ты уже девяностые листаешь.

Серов издает снисходительный смешок.

— Это звонки за сегодняшнее утро.

К тому времени как мы подбираемся к вызовам за предыдущий день, у меня затекают ноги, а больная лодыжка непрозрачно намекает, что я зря так быстро разжаловала кроксы. Два моих скромных пропущенных оказываются завалены горой других неотвеченных звонков. Вроде бы, это не должно меня сильно утешить, но почему-то утешает. Серов оказывается даже более востребованным, чем аптечные намордники.

— А что, сложно дописать три буквы в моем имени? Что за ленивая «С»?

— Я почти собирался, но ты просто не даешь мне шанса. А теперь, если у тебя больше нет ко мне вопросов, сядь в машину.

Я даже себе не могу объяснить, почему вновь его слушаюсь и, поздоровавшись с застывшим Вадимом, ныряю в салон. Серов садится за мной следом и захлопывает дверь, однако, мы продолжаем стоять на месте.

— Теперь ты, — требовательно произносит он, вонзая в меня тяжелый взгляд.— Почему не отвечала на мои звонки.

Неожиданно вчерашний поступок начинает казаться мне идиотским, но вида я конечно подать не могу.

— Я же сказала, что была чрезвычайно занята.

— Настолько, что на следующий день решила похвастаться своим аппетитом перед клоуном в цветных гольфах?

Черт, кажется весь ресторан видел это чулочно-носочное божество.

— Даже если и так, — с деланным равнодушием отвечаю я. — Не помню, чтобы мы договаривались об эксклюзиве. И если ты думаешь, что после того, что случилось я тебе что-то должна, то…

— Блядь, как ты меня достала, — рявкает Серов, и обхватив ладонью мою шею, дергает меня к себе. Как и все предыдущие разы, я не успеваю понять, как оказываюсь сидеть у него коленях, как его руки мнут мою задницу, и как мой язык танцует ламбаду у него во рту.

— Вадим. На Пречистенку. Быстро.

Саша

— Стой-стой, — задыхаясь, отрываюсь от рта Кирилла. — Может, просто чай попьем? У меня пирожки есть… разные.

— Какие, на хер, пирожки… Сутки как инвалид хожу.

С этими словами он подхватывает меня под бедра и сажает на тумбу перед зеркалом. Если сердце мужчины лежит через его желудок, то к Серову явно нужно заходить с черного входа. «Бам» — падает икеевский ролик для чистки одежды. «Бряк» — звякает пряжка ремня. «Вжик» — открывается молния. «Ох» — это охаю я, когда его рука ныряет под подол платья и дергает вниз мое бесстыдно промокшее белье. «Блядь, наконец-то» — это рычит Кирилл, когда вывалившийся из брюк шлагбаум погружается в меня до отказа.

Если до нашей встречи мой интимный райдер приравнивался к гастрольному виш-листу Дженнифер Лопес и включал в себя красивые ухаживания, миленькие подарки и отглаженные простыни с лавандовой отдушкой, то с Кириллом я как-то неожиданно резко опустила планку. Все, что я от него получила — это бизнес-ланчи, подъем опухшей лодыжки на третий этаж, порцию обзывательств, животный секс у стенки, кофейное изнасилование, а вот теперь мы и вовсе совокупляемся в коридоре на тумбочке, пока мне в задницу впивается массажная расческа.

Черт, ну как же хорошо. Ноги подпрыгивают вверх, словно я раскачиваюсь на качелях до «солнышка», позвоночник больно трется о стену, пока Кирилл пытается оставить свое сатанинское клеймо на шейке моей матки.

— Никаких свиданий больше, поняла? — обхватив мой подбородок, он заставляет меня на себя посмотреть.

Мое сердце тает прямиком в болтающиеся на левой щиколотке трусы. Он не хочет, чтобы я еще с кем-то встречалась. Серов меня ревнует. Да-да-да.

Боже, я типичная течная леопардиха. Рычащий альфа от Армани загрыз трусливую бету в полосатых носках, оттащил самку в кусты, прикусил ее за холку, и под прессом этого природного превосходства она моментально готова выносить ему пятерых детенышей. Ну, допустим, про детенышей я преувеличила, но смысл примерно такой.