своем уме бы не забралась. Корявые корни сложились в небольшие ступеньки, что ползли вверх. Там, высоко, сквозь листву пробивались персиковые лучи рассветного солнца. Красиво… Я потянулась за ними и начала карабкаться. – Господин Джуро, подождите меня!

Нога соскользнула с голого корешка, я пискнула и вцепилась руками в землю. Обернулась и вдруг поняла, что тропинка больше напоминала почти вертикальное восхождение на гору. Высоко! Снизу мне махал маленький белый Грибуня в маске.

– Хватайся.

У Джуро была широкая ладонь. Ногти на ней не были человеческими – острые и черные, такими хорошо разрывать мясо и рыть норы.

«Заметила, да? Присмотрись к его пасти. Его зубы острее, чем у милашки Сина».

Я подала ему руку, схватилась, оттолкнулась мысками, и Хранитель рывком выдернул меня, как морковку. После чего он тут же отвернулся и побрел вперед. Лучи солнца блестели на его макушке, на раскачивающихся стеблях сусуки, высокой травы с лохматыми колосьями. Мама называла их «кошачьими хвостиками» и говорила, что детям нельзя смотреть на нее слишком долго, особенно если ее трогает ветер, а то они могут попасть в страну духов. Слева и справа от меня виднелись старые обрывки веревок – будто здесь много веков тому назад была какая-то тропа или даже мост. Чуть дальше стояла статуя, в которой я не угадала ни Мать-Лису, ни Отца-Дракона: время и непогода стерли черты. Она была затянута темными следами и остатками белого лишайника. Подойдя к статуе, Джуро положил ладонь на залитый розовым светом верх камня.

Это точно было святилище, поняла я, когда мы прошли через старые тории[29].

А еще чуть дальше, укрытый от глаз кленами, что выворачивали землю и ломали дряхлый деревянный настил, виднелся маленький домик в традиционном стиле. Забытый храм? Почему Джуро привел меня сюда? Он жил здесь?

– Пойдем, – кивнул он на домик. – Я напою тебя чаем и отведу к твоим.

К моим? К кому – моим?

«Не задавай глупых вопросов. Это слишком подозрительно».

А пить чай у ханъё-ками, которого боятся лесные духи, – это не глупо?

«Хороший вопрос. Смотря как сильно хочешь чая».

Дожили. Я уже общаюсь со своим внутренним голосом. Всего одна ночь в лесу, и я сошла с ума. И очень хотела чая.

– У меня было старое кимоно. Велико будет… но теплее.

– Мне нечем заплатить за вашу доброту, господин.

«Доброте я не слишком-то доверяю».

Джуро качнул плечами. Мы подошли к старому домику – из него веяло затхлостью и пылью. Здесь явно давно не жили.

– Вы все платите достаточно, – непонятно ответил он. Повернулся ко мне, но не стал меня касаться или делать что-то плохое, просто шагнул ближе и чуть наклонился ко мне.

Первый порыв – отшатнуться – исчез, когда я учуяла запах Джуро. Зеленый чай, хвойная свежесть, почему-то корица и что-то похожее на масло чайного дерева, которым в столице лечили, кажется, все. Эта смесь показалась теплой и почему-то родной.

Я увидела, как узкие зрачки Джуро расширились, когда я невольно подалась вперед.

Даже не знаю, в чем дело. Было ли это веление моей души? Или Джуро применил лисьи чары? Но он сказал:

– Будь моей гостьей. Ты в Море Деревьев. Здесь злые люди не тронут тебя. Клянусь кровью леса.

И мне захотелось ему верить. Я снова немного ему поклонилась.

– Если можно… я бы хотела надеть белые одежды. В честь траура.

Выражение в его глазах стало понимающим, изгиб губ – сочувствующим. Он ничего не ответил, лишь кивнул и вошел в дом, наклонив голову. Я зашла следом.

В доме было пусто и пыльно. Старую листву ветер забил в углы, очаг посреди был пуст, а бамбуковый дымоход над ним – дыряв. Джуро сдвинул в сторону бумажную дверь, за которой были полки. Затянутая паутиной посуда, чайник весь в трещинах и дырах – все это заставило меня поверить в нереальность происходящего. Что, если я все еще сплю? Что, если я по-прежнему пленница, которую держат в доме, чтобы угодить генералу?

Джуро протянул мне тканевый сверток, с которого я стряхнула мертвого паука. Лис вышел за водой и не возвращался до тех пор, пока я не переоделась. Белое кимоно было слишком широко. Я утонула в рукавах, раза четыре обвила талию поясом. Лишняя ткань собралась складками. Велико, и пусть, зато теплое, плотное. Я села на колени перед очагом, который по мановению руки лиса вспыхнул синим пламенем. Магия… Магия держала воду в дырявом чайнике.

Опустившись напротив, Джуро подвесил чайник над очагом. Взгляд на меня он не поднимал.

– Спасибо… за вашу доброту, господин.

– Джуро.

Все это, как и прежде, казалось невозможным. Это – или вчерашний день? Я так упрямо бежала на запад, что теперь у меня будто онемели ноги. Я только немного передохну. За стенами завывал ветер, шумела листва и пели птицы. Солнечные лучи пробивались сквозь дырявую крышу и наискось пересекали комнату. Я сделала глубокий вдох и медленный, отчего-то прерывистый выдох. Потом еще и еще.

– Это ведь не сон? – все-таки сорвалось с моих губ.

Джуро все же поднял на меня глаза, пока разливал по неглубоким пиалам чай. Лицо у него было спокойным, уши на голове насторожены, пушистый хвост обнимал одно колено.

– Нет, – ответил он. – Хочешь проснуться?

– Нет. Нет…

Мы снова замолчали. Чай был сварен отвратительно и на вкус был некрепким, но горьким. Зато теплым. Только сейчас я ощутила неприятный зуд в носу и покалывание в горле. Кажется, я продрогла от сна на земле… Как быстро похолодало.

Из-за ободка пиалы я поглядывала на лиса. Опасен ли он? Движения медленные, ленивые. Бледный, нездорово бледный, под глазами синяки. Совсем не похож на ками – я их представляла сияющими и величественными. Он пил чай мелкими глотками и от моего взгляда чуть подергивал кончиком хвоста.

– От чего прячешься? – вдруг спросил он.

– А?

– Ты же ханъё. Я чую в тебе лисью магию. Почему прячешь уши? Хвосты?

Хвосты? Видимо, он считает, что я сильная ханъё – у тех после каждой прожитой сотни лет отрастает по хвосту. Я про это совсем забыла… Благодаря магии госпожи Сато он считает меня лисой! Если одна ее магия дает такое ощущение, то какой же силы сама хозяйка дома?

– Мне так привычнее, – солгала я. Лис качнул плечом.

– Как знаешь. Но здесь не надо прятаться. Я отведу тебя к другим ханъё.

Я выпрямилась. К другим ханъё? Это не входило в мои планы. Мне нужно было идти дальше. Немного передохнуть и продолжать свой путь. Ради Амэи и ради