Приходилось думать о том, как заработать денег, самостоятельно.

Ни думать, ни зарабатывать, естественно, не хотелось. Необходимость этого вызывала невероятно ожесточенную озлобленность.

Профессорские дети, избалованные... У них ведь в советские годы была беззаботная жизнь, сытое детство. К хорошему привыкаешь быстро и быстро начинаешь считать высокий уровень жизни чем-то само собой разумеющимся... Пока отец мог обеспечить елку в Кремле, продуктовые заказы, Черноморское побережье и «Волгу» с водителем, он казался самым лучшим. Когда «совок» накрылся медным тазом, бедному папочке довелось выслушать такое... «Да кому нужна твоя наука, если ты семью прокормить не можешь!» Словно базарные торговки, ведут себя дорогие детки, что Катя, что Андрей. Катя еще слишком мала, ничего не понимает, просто копирует, как обезьянка, поведение и речи брата. А брат привык ни в чем не знать отказа, он требует выполнения всех своих капризов, и ему наплевать, что для их реализации больше нет никаких условий. Переходный возраст, подростковая глупость, которая на том уровне развития воспринимается как знание всех тайн мироздания... Бороться с трудностями не хочется, проще кого-нибудь обвинить, а кто всегда рядом? Самые близкие, дорогие люди, родители. Теперь вспоминать те злобные резкие фразы, срывающиеся с губ, мучительно стыдно... Родители, впрочем, никогда и не вспоминают. Нет ничего такого, чего не могли бы они простить своим детям. Если бы еще можно было что-нибудь сделать с собственной памятью...

В общем, как ни печально, приходилось шевелить извилинами на предмет самостоятельного улучшения своего финансового положения.

Тогда вырисовывались две модели поведения: что-то продавать-покупать или же вынуждать поделиться тех, кто это самое продает-покупает. Познакомиться с бандитами оказалось проще. Они часто захаживали в ресторан, находящийся прямо возле дома. И та часть их жизни, которую можно было увидеть со стороны, казалась привлекательнее. Лучше уж в ресторане сидеть, чем таскать неподъемные клетчатые сумки с товаром, как это делают челноки. А потом еще и отстегивать со своих кровно заработанных.

Конечно, интеллигентское воспитание, профессорская семья – все это просто так за борт не выбросишь. Среда всегда влияет. Хотя бы на уровне оправданий, которые сам для себя придумываешь.

«Я граблю торгашей. Всяких хитрых ушлых людей, которые покупают подешевле, продают подороже», – думал Андрей Ермолович образца девяностых годов. Нет, он, конечно, был не дурак. Прекрасно понимал, что эти челноки – как правило, учителя и инженеры, слабые, пожилые, не умеющие противостоять наглому молодому стремлению хапнуть побольше и побыстрее. Но тот парень весь свой ум пускал лишь на поиск аргументов в защиту бандитского беспредела. «Коммерция – это всегда риск и опасность. Любой продавец на рынке знает – если к тебе подходит парень в спортивном костюме и просит поделиться выручкой, спорить с ним не надо. Следует дать ему то, что он просит. Тогда с товаром и со здоровьем продавца все будет в порядке, – рассуждал новоиспеченный рэкетер. – Правила игры определены и общеизвестны. И если человек вступает в эту игру – он знает, на что идет; он готов ко всему...»

Впрочем, угрызения совести закончились быстро.

На уровне народной мудрости тезис выражен образно: с волками жить – по волчьи выть.

Марксизм-ленинизм к излишним сантиментам не апеллирует: бытие определяет сознание.

Уже нет никакого очарования воровской бандитской жизнью. Когда от хороших друзей остается лишь пара крестов на кладбище (пацаны опрометчиво приехали на «стрелку» без волын), на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Есть шрам и на собственном животе – а не надо было верить, что гонец от конкурирующей группировки пришел для того, чтобы «замириться». Доверчивость стоила обжигающей боли, невыносимого ощущения сквозняка прямо во внутренностях. «Не щадя живота своего, – бились тогда, сразу после ранения, лихорадочные мысли. – Все правильно, жизнь – она в животе, а сейчас в моем животе сквозняк, и жизнь запросто может вылететь». Впрочем, напрасно паниковал: врачи откачали и даже сказали, что особой опасности не было; просто, наверное, сложно в штаны не наложить, когда пузо насквозь протыкают... Что еще было в те лихие годы? Полное собрание сочинений Булгакова, подарок отцу. («Сынок, твою научную статью напечатали, и ты великодушно потратил гонорар на мое хобби», – растрогался папа, так и не научившийся ориентироваться в реальной жизни.) Были усталость, постоянное нервное напряжение, иногда – страх... А еще была привычка. Вид владельца киоска, пристегнутого наручниками к батарее, не вызывает больше никакого желания оправдаться перед собой. Потому что никто из пацанов такой ерундой не занимается. Другие вопросы на повестке дня: собрать дань побольше, «подогреть» братву, которая сидит, разобраться с конкурентами...

Сестра и родители – доверчивые, верят и не сомневаются – Андрей занимается коммерцией. Правда, никто никаких атрибутов этой самой коммерции (кроме денег разве что) не видит. Но семья-то особенная, к тайнам привычная. Вот батькино КБ было засекречено, теперь – эта самая «коммерция».... «Не забывай работать над диссертацией, – наставляет папа. – Нам надо двигать вперед науку». Вообще-то обычно его сыну приходится двигать ногой в челюсть зарвавшемуся «коммерсу». Но не вдаваться же в такие подробности!

Желания спорить нет на уровне логики.

Но в глубине души – все равно что-то доказываешь, объясняешь.

Папа, твои принципы устарели!

Жить честно, вкалывать с утра до ночи, чтобы получать зарплату в двадцать долларов в каком-нибудь НИИ? Если еще найдешь этот самый НИИ – они все закрываются, а на огромных площадях институтов плодятся коммерческие фирмы и фирмочки.

Нет, нет. Жизнь стала такой, что рассчитывать можно только на себя. Кто сильнее – тот и прав.

Бандитская среда затягивала...

Больше не вызывали никакого удивления все эти сауны с проститутками после перестрелок, рестораны, дорогие тачки, похороны «братвы».

Тогда казалось: да, до старости такие пацаны, как правило, не доживают. А оно разве надо? Зато погуляли, потешились в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывали. Лучше жить ярко и сгореть быстро, чем долго и печально влачить жалкое никчемное существование.

Такие рассуждения казались вполне логичными. До знакомства с Таней.

И все сразу изменилось...

Таня пришла в его жизнь в тот период, когда откровенный воровской беспредел уже начал постепенно трансформироваться. Появились слово «бизнес» и первые фирмы по отмыванию денег, а еще финансовые пирамиды.

Со спортивным костюмом и кожаной курткой покончено. Началось время зеленого пиджака с золотыми пуговицами, сотового телефона, напоминающего по размеру автомагнитолу, визитки «Андрей Ермолович, директор компании «РосттекO».

За красивым названием скрывалась одна из первых в Москве финансовых пирамид. И красивые доходы. И даже в принципе красивая миссия: научить людей тому, что халявы не бывает, что деньги надо зарабатывать своим трудом, а не доверять мошенникам.