Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Терехина посмотрела на меня.
– А ты как думаешь? – спросила она насмешливо.
– Пока не знаю.
– Но хочешь узнать?
Я промолчала. Чем дальше я зарывалась в эту историю, тем отчетливей понимала, что вляпываюсь в крупные неприятности. Но повернуть назад уже не могла. Из самолюбия.
– Хочешь, – ответила за меня Терехина. – Поэтому и приехала.
Она откинулась на спинку стула. Я внимательно рассматривала ее лицо. Наверное, в молодости она была красивой женщиной. Она и сейчас была хороша. Вернее, была быхороша, если бы не жесткий взгляд запавших серых глаз. Когда она смотрела на собеседника, возникало неприятное ощущение, что в тебя целятся из пистолета.
– Что ты хочешь знать? – спросила Терехина. – Давай говори! Если смогу, я отвечу!
Я повозила руками по столу.
– Наталья Александровна, я еще сама не знаю. Бреду, как в потемках. Может, вы расскажете мне, что считаете нужным? А я сориентируюсь по ходу.
Терехина утвердительно кивнула.
– Ну что ж, – сказала она нараспев.
И негромко повторила:
– Ну что ж…
Подумала и начала:
– В город я приехала в пятнадцать лет. Поступила в книжный техникум. Закончила его, устроилась на работу. Киоскером. Снимала угол у хозяйки… Знаешь, раньше было такое слово – «коечница»?
– Нет, – ответила я тихо. – Никогда не слышала.
Она вздохнула.
– И слава богу, что не слышала. Жизнь, конечно, – не приведи господь. Промучилась год, уже стала подумывать, не вернуться ли назад, в деревню, как вдруг…
Она помедлила.
– Встретила одного парня.
Она засмеялась и пожала плечами.
– Ну, дальше можно не рассказывать. История старая, как мир. Ты мексиканские сериалы смотришь?
– Иногда, – ответила я осторожно. Вдруг они ей нравятся.
– Тогда сама все поняла. Погуляли с мальчиком полгода, а потом он меня бросил.
– Почему?
– Потому, что я ему не пара, – ответила Терехина нравоучительно. – Мальчик из интеллигентной семьи, папа преподаватель университета, мама врач… Какая там может быть деревенская простушка?
Она встала со стула, подошла к окну и открыла форточку.
– Толик родился недоношенный, – продолжала она спокойно, без слез. – Роды были тяжелые, уж не знаю почему. Знаешь…
Терехина обернулась ко мне и присела на подоконник.
– Я сначала думала оставить ребенка в роддоме. Ну, отказаться от него, – пояснила она, хотя и так было ясно. – А потом как увидела…
Она задохнулась, стиснула руки на груди.
– Маленький, сморщенный, несчастный комочек. И живой! Понимаешь, живой! Бросить его было бы такой… такой…
Терехина мучительно поискала слово.
– …такой подлостью! – договорила она. – В общем, не смогла я написать отказ. Вот и все.
Я промолчала, потому что вдруг ясно поняла, какие чувства одолевали деревенскую барышню в тот непростой момент. Странно. Откуда мне, избалованной дочке, знать такие вещи? Интуиция? Да, наверное. Женская интуиция.
– Ну, хватит про меня, – сказала Терехина. – Ты не за тем приехала.
Она вернулась назад и уселась на стул.
– Толик учился хорошо, – продолжала она. – Он был способный мальчик. Но характер!
Терехина покачала головой.
– Мягко говоря, не простой. Он мог заниматься только двумя вещами: теми, которые ему нравились, и теми, которые легко давались. К примеру, у него была прекрасная память. Литература, история – сплошные пятерки! А геометрия ему не давалась. Там нужно было вдумываться. Он не любил. Поэтому выше тройки не поднялся.
Терехина прервала рассказ, налила себе еще водки и залпом выпила. Ее щеки медленно раскраснелись.
– Школу Толик закончил с тройками, – продолжала она чуть медленней. – Обидно. Способности у него были не хуже, чем у других, только усидчивости не было. А тут еще эта любовь…
Она оборвала себя. Я навострила уши.
– Я что-то об этом слышала, – призналась я. – О любви. Это правда, что у вашего сына есть ребенок?
– Откуда ты знаешь? – удивилась Терехина. – Этой истории сто лет в обед!
– Город у нас небольшой, кое-кто еще помнит, – ответила я уклончиво.
Терехина фыркнула.
– Да, уж, – сказала она насмешливо. – Наших людей медом не корми, дай посплетничать.
Она заметно опьянела, но все еще четко контролировала себя.
– Было дело, – признала она. – Толик тогда в армию ушел. А через три месяца Любка замуж выскочила.
– Это его девушка? – уточнила я.
Терехина утвердительно наклонила голову.
– Она была старше на год или два… Точно не помню. В университете училась.
Я наклонилась вперед.
– А фамилия? – спросила я дрожащим от волнения голосом. – Фамилию ее вы помните?
Терехина сморщилась.
– Нет, – сказала она после минутного раздумья. – Фамилию не помню. Да и сменила она фамилию после замужества!
Я разочарованно откинулась на спинку стула.
– В общем, через три месяца Люба вышла замуж, и они с мужем переехали в другой город. Он был не местный, командировочный.
– Его фамилию тоже не помните? – поинтересовалась я без всякой надежды.
– Конечно, нет! Я же не знала…
Терехина икнула.
– Про ребенка, – договорила она через некоторое время.
– А как узнали?
Она пожала плечами, постучала по столу рукоятью серебряного ножа.
– Слухи, слухи! Подруги у Любы остались… Ну, и написала им что-то…
– Что?
– Понятия не имею! Я эти письма не читала!
Терехина сделала паузу и добавила:
– Но слухи поползли. Что ребенок от Тольки.
– Мальчик? Девочка? – спросила я жадно.
Наталья Александровна недовольно пожевала губами.
– Не знаю, – ответила она наконец. – Правда, не знаю. Я на Любку тогда так разозлилась!..
Она сжала руки в кулаки и потрясла ими.
– Просто придушила бы ее, если б увидела! Какого черта она сбежала? Если ребенок был от Толика, почему не пришла ко мне? Почему ничего не сказала? Неужели я бы ее бросила? Господи, да я сама через это прошла!..
Она запнулась, стукнула кулаком по столу. Ее щеки стали багровыми.
– Не волнуйтесь, – попросила я.