Вернее, так сказал Колдун.

Снова захрипел динамик внутренней связи.

— Что там у вас? — на этот раз послышался голос Кири. Судя по голосу, начохр был сильно озадачен, если не сказать — напуган. — «Крота» трясет, как на случке!

Но вряд ли Кирю напугало именно это.

— Жопа у нас, — коротко и емко ответил полковник. — У тебя что? Где ты?

— Возле ДУК-камеры. — Киря замялся. — Тут это… Такое дело…

— Какое?

— Непонятное. Какая-то фигня с люком. Его как бы это… как бы залапал кто-то… Как бы в металл впечатался…

— Кто впечатался? — Гришко бросил еще один многозначительный взгляд на Стаса. — Объясни, Киря.

— Не могу. Это надо видеть.

Гришко снова посмотрел на Стаса. Ответил в микрофон:

— Ладно, разберемся. Только не сейчас. Позже.

Пауза.

— Похоже, Кирю ты удивил, Стас, — еще один многозначительный взгляд, брошенный в его сторону. — И меня начинаешь удивлять. С Колдуном, говоришь, встречался? Полезным, говоришь, стал? Видишь, что снаружи? Ну-ну, проверим. Левее и ниже, значит? Попробуем. Только учти: если что — лучше сам сразу лезь в ДУК-камеру.

— Еще левее, — подсказал Стас, наблюдая сквозь обшивку за неуклюжими маневрами подземлодки. — Еще ниже.

— Внимание всем, — объявил Гришко по внутренней связи. — Срочное погружение!

— Еще! — продолжал «наводить» субтеррину Стас. — Еще ниже. Вот так!

«Боевой крот» взял сильный крен на нос. Пол перекосился настолько, что трудно было стоять. Стас вцепился в скобу-поручень над пультом и в спинку командирского кресла. Он буквально повис над головой Гришко. Зато субтеррина попала точно в проем между твердой породой. «Боевой крот» скользнул вниз, как нож в ножны.

Буры и шнеки вспучили забивший пустоты рыхлый грунт, как будто вспенили воду.

Скорость резко увеличилась.

— Михеич, сбавь мощность! — велел Гришко. Покосился на Стаса. — И правда, легко идет.

Стас кивнул, стараясь не отвлекаться. Он полностью сосредоточился на узком проходе, в который буквально проваливалась субтеррина.

— Катя, что скажешь?

— Сонар барахлит! — отозвался из динамика взволнованный голос. — Ничего не вижу. Не слышу. Ничего не понимаю!

От акустика и поврежденной аппаратуры сейчас было мало проку.

— Куда сворачивать, ясновидец? — Гришко повернулся к Стасу.

— Никуда. Прямо и вниз. Все время прямо и вниз.

— Все время?

— Да.

Проход, похожий на русло подземной реки и заполненный сыпучим грунтом, шел именно так: вниз и прямо. Стас, особое зрение которого пронизывало грунт и проникало немного дальше, с удивлением разглядывал гладкие отполированные стенки и округлые своды, которых сейчас не мог видеть никто, кроме него. Трудно было поверить, что эта труба, пробитая в необычайно твердых гранитно-алмазных (или из чего они там состоят?) залежах, — естественного происхождения.

— Что видишь, Стас? — спросил Гришко.

Хорошо… Если полковник спрашивает у него об этом и если спрашивает так, значит, уже не сомневался в том, что он ВИДИТ.

— Проход, — коротко ответил Стас. Расписывать, насколько странно выглядит подземный туннель, по которому они двигались, не хотелось.

Напряженное молчание затягивалось. Первым не выдержал Михеич.

— Эй, мы вообще где? — раздался из динамика его ворчливый голос. — Какая глубина?

— Большая, — процедил Гришко, вперившись взглядом в показания приборов на пульте.

— А поточнее?

— Тебе лучше не знать, Михеич.

Лицо у полковника было бледным. Похоже, его самого это знание сильно огорчало.

— «Крот» вообще рассчитан на такие глубины? — забеспокоился Додик.

— Скоро выясним, — вздохнул Гришко.

Гранитная труба, ведущая вниз, начала расширяться. Гладкие стенки и своды раздвинулись, образуя причудливую сеть пещер, лишь наполовину заполненную осадочными породами.

— Теперь «крота» можно выравнивать — сказал Стас. — Аккуратно.

— Ну, слава богу, — проворчал Гришко. — А то уж я думал, мы пройдем всю землю насквозь.

Крен ушел. Перекошенный пол вновь стал пригодным для того, чтобы на нем стояли.

— Куда теперь? — полковник вытер лоб.

Стас сдержал улыбку. Ишь ты как! Сам Гришко советуется с «гэшником»-Хвостопадом.

— Прямо. Только осторожнее: впереди…

Договорить он не успел: подземлодку тряхнуло, затем «крот» завалился на правый борт. Пол снова сильно накренился.

— В чем дело?! — напрягся полковник.

— Пустоты, — объяснил Стас. — Мы вышли в пустоты.

Выпали вернее. Вывалились.

— Стоп машина! — приказал Гришко по внутренней связи.

Движки заглохли. «Боевой крот» остановился.

— Михеич, выдвинуть шасси, выровнять корпус. Запустить стабилизацию.

Вибрация, легкое подрагивание… Из титанового корпуса выдвинулись гусеничные платформы. Завертелись треки, устанавливая машину в нужное положение. Пол снова выровнялся.

Стас тем временем осматривал и прослушивал пространство снаружи. Искаженное эхо пустых пещер мешалось и путалось, обращая позвякивание и лязг металла в какую-то пугающую какофонию, в которой чудились чьи-то вопли, стоны, рев…

— Михеич, запусти проверку систем. У меня что-то с навигацией. Отказала по полной, а она нам сейчас нужна как воздух. И у Катерины акустика навернулась.

— Понял, — пробурчал Михеич. — Посмотрю, что можно сделать.

— Посмотри-посмотри.

Гришко щелкнул тумблером связи, перевел взгляд на Стаса.

— И мне тоже надо кое-что посмотреть, — добавил он в уже выключенный микрофон.

* * *

— Та-а-ак, ну и что это такое? — Гришко стоял перед люком ДУК-камеры и разглядывал две отпечатавшиеся в металле ладони.

«Прислонять», — гласила надпись между ними. Киря беспокойно поглядывал то на полковника, то на Стаса.

Стас едва сдержал улыбку. Нет, его радовало вовсе не замешательство полковника и недоумение начохра. Это все мелочи. Главное, что он не сошел с ума. Следы от рук никуда не делись, они являлись физическим свидетельством того, что здесь случилось. И что происходило после. Если ЭТО видят сейчас Киря и Гришко, значит, ЭТО точно не глюк, рожденный воспаленным воображением Стаса. Дико? Да. Необъяснимо? Факт. Но раз есть следы от рук, то было и все остальное.

— Я спрашиваю, что это? — повторил свой вопрос Гришко, ни к кому конкретно, вроде бы, не обращаясь.