— Вынужден опровергнуть, — восклицает Дакворт, но его не слышат.

— Всегда только о тебе. Пожалуйста, я заглажу свою вину. — Она снова наклоняется и притягивает к себе голову Би. И похотливо шепчет: — В город из колледжа приехала моя младшая сестра. Строй-няшка. Я подсуну ей снотворное. И вылижу ее. А ты сфотографируешь. Мы можем делать все что угодно. Она хорошенькая. И сделает что угодно. Пожалуйста, Би. Никто не узнает.

Би смотрит на Кувалду, которая не может дышать из-за перебинтованных ребер, но широко раскрывает рот и беззвучно хохочет. В ее взгляде не видно паники, поэтому Би поворачивается к Эмме, которая поворачивается к Дакворту.

— Это мой хозяин, — объясняет она, указывая на Би. — Он владеет моим телом и душой.

Она приподнимает волосы на затылке. Там, над ошейником, шрифтом, имитирующим машинопись, вытатуирована буква «Б».

Кувалда, покатываясь со смеху, хлопает ладонью по столу.

Эмма наклоняется к обалдевшему Дакворту, дерзко вздергивая подбородок.

— Хочешь меня наказать, да? Хочешь причинить мне боль, да?

Дакворт улыбается; на лице у него написано: «Куда, черт возьми, я попал». Мозг его наконец перезагружается, он отодвигается от Эммы и со слезами радости на глазах сообщает:

— Я не убивал Тимми. Он умер от разрыва сердца. Вскрытие показало. Это не я. Слава богу. О, Тимми.

При упоминании Тимми изумрудные глаза Эммы распахиваются и делаются опалово-молочными. Как абсент, в который добавили ледяную воду. На пороге «АртБара» появляется Большой Тим.

— Давай, Дакман, веди шлюху, и айда праздновав».

Эмма достает из сумочки поводок и пристегивает его к ошейнику. Наклоняется к Би, отчего ее куртка распахивается. Протягивает ему конец поводка.

— Она этого не делала, — лепечет Кувалда. — Не делала.

Эмма теребит маленький золотой замочек на своем ошейнике.

— У Би есть ключ, — прозаично сообщает она.

— Было поздно, — объясняет Би Кувалде. — Я не хотел быть невежливым.

Кувалда соскальзывает с табурета от смеха. И боли.

Дакворт отодвигается, но это поражение Эммы частично компенсируется другой победой. Критик чувствует необходимость взглянуть на все в перспективе и привлечь внимание к себе.

— Большой Тим сказал бы: ничья, — замечает он.

Над столом вновь появляется Кувалда, и Би протягивает ей поводок.

— Ах, и про фонтан, — добавляет Дакворт, — я говорил с пьяных глаз. Серьезно. Это же полная хрень, — говорит он, неловко выговаривая последнее слово. — Фонтан с волшебными свойствами. Пф-ф.

— Пф-ф, — эхом отзывается Кувалда, все еще силясь справиться со смехом.

— Закрой форточку, уже проветрилось, — говорит Большой Тим.

Дакворт застегивает молнию на брюках. Он хочет сказать что-то еще, но теперь победа кажется ненужной. Эмма выпрямилась и приняла гордую, доминирующую позу. Би впервые видит учительницу, исполненную решимости. Учительницу Тимми. Дакворт неуверенно тянется к руке Эммы, но ее подведенные, как у гота, глаза останавливают его. Критик вежливо кивает всем присутствующим и удаляется, проскальзывая под ободряющую лапищу Большого Тима, готовую опуститься ему на плечо.

— Ну и ну, — говорит Би. — Вот так шоу.

Кувалда бормочет себе под нос:

— О боже, о боже.

И глотает еще одну таблетку. Дергает за поводок, проверяя его.

— Я могу тебя довезти, — предлагает Эмма. Кувалда перестает дергать за поводок.

Би, взглянув на часы, замечает:

— Уже поздно. Мне нужно…

— Фонтан — это не хрень, — говорит Эмма. Обычным, не грудными и не сюсюкающим голосом. А своим поучающим, учительским тоном. Взгляд ее теперь спокоен, ясен, и густая подводка записной соблазнительницы меркнет в сравнении с его блеском. — Я могу отвезти вас к нему прямо сейчас.

— Не надо, — отрезает Би.

А Кувалда говорит:

— Сделай одолжение.

Deus ex Monarch

В голове у Би еще слегка гудит, когда они бредут по тротуару, но теперь он не знает: то ли повинен большой кофе со льдом, который он выдул перед уходом из «АртБара», то ли выпивка. То ли и то, и другое. Он забирает у Кувалды, которая явно переела таблеток, ключи. По крайней мере, Эмма не упоротая. Не больше, чем обычно. Раньше Би очень ясно прозревал будущее. Теперь из-за событий последних нескольких недель это будущее исчезло. Не в том смысле, что у него нет будущего, а в том, что он не может хоть с какой-то уверенностью его предсказать. Как будто он постиг план вселенной относительно себя. До этого момента все было спланировано, и Би покорно следовал предначертанному, опустив голову и не жалуясь. А теперь Би поднимает голову. Следующий шаг он должен сделать сам.

— Где, черт возьми, твоя машина, Харриет?

С этими словами он спотыкается о поребрик и роняет ключи.

Ꝏ

Эмма подбирает ключи. Кувалда указывает на свою машину в конце квартала. Олдскульный «фольксваген-жук». Выкрашенный в зеленый цвет, с заклепками и изготовленной на заказ наклейкой — улыбающейся акульей пастью истребителя Р-40 «тайгер шарк» времен Второй мировой. Их ведет Эмма. Несмотря на шпильки, походка у нее устойчивая. Она чувствует, как ошейник врезается в шею: это Кувалда натягивает поводок.

— В последний раз, когда я тебя видела, — доносится до Эммы хрип Кувалды, — на тебе было платье, больше похожее на мешок из-под картошки. А теперь ты похожа на… как они там у вас называются… на госпожу? Но ты ведь рабыня, верно? В ошейнике.

Она легонько дергает поводок. Эмма останавливается. И подтягивает Кувалду к себе, точно рыбу.

— Я переключаюсь.

Ꝏ

Кувалда не знает, что имеет в виду Эмма. Но она говорит это таким серьезным, повелительным тоном, что все становится ясно. Эмма — тигрица на тоненьком поводке. Кувалда не может собраться с силами, чтобы обратить все в шутку. Эмма вибрирует, и Кувалда чувствует, как ее захлестывают волны энергии. Стук сердца учащается. Она почти задыхается, когда улавливает дуновение дыхания Эммы. И ее запах… Кувалда не может подобрать ему определение. Он не мятный, не алкогольный, не противный, но… естественный? Органический.

Как у лесной нимфы.

Наблюдая за тем, как шагает Эмма, Кувалда забывает обо всем; ноги ее сокрушительны. Бедра бессознательно покачиваются в древнем ритме. Ах, эти ноги. Кувалда внимательно изучает их. Лодыжки у Эммы несколько толстоваты. Бедра тоже. И живот великоват. Но это лишь в том случае, если рассматривать Эмму по частям. А общее впечатление от нее — чистый секс, туманное облако феромонов. Кувалда думает, что Эммины ноги ненамного лучше ее собственных. «У меня живот кажется почти плоским. Почти. Сиськи у меня больше. Но, — осознает Кувалда, — Эмме все равно. Она не чувствует себя ничтожной среди смертных». И когда Кувалда зажмуривается и представляет Эмму в целом, она не может представить себе никого сексуальнее ее, будь то мужчина