И не мешал его рассказу ни дождь, ни ветер. Дед словно вообще не обращал внимания на капризы природы. Выговаривался, забыв и про тушенку.

Вскоре экспедиция узнала кое-что полезное, что могло бы порядком облегчить жизнь всем. В Уссурийске, по словам сталкера, в первые годы после Катастрофы находился большой анклав. Анклав вымер много лет назад, выкошенный эпидемией, но после себя оставил богатые запасы — так называемый Генеральский схрон.

Все походило на сказку, если бы сам Брусов не знал, что Уссурийск был главным оплотом сухопутных вооруженных сил до Катастрофы в районе. Так что информация совпадала. И запасы в схроне наверняка должны были быть не меньше, чем в крепости Владивосток. Так что слова деда не были такими уж невероятными, как бы ни присвистывал рядом майор.

Сталкер выдал и другую ценную информацию: вся рельсополоса в Уссурийске была цела! Экспедиция могла не только проскочить город без особого вреда для себя, но и сделать небольшую остановку за городом для высаживания десанта и вскрытия схрона. Одно другому не мешало. И, возможно, решение продовольственного кризиса было гораздо ближе, чем казалось. Какая разница, откуда привезти провиант? До Хабаровска можно было и в следующий раз более подготовленными добраться.

Настроение у группы поднялось.

По словам деда, генеральский тайник остался почти нетронутым в связи с угрозой заражения. Излазивший город по всему периметру с радиометром Таранов говорил, что с северной стороны города было гораздо меньше радиации, чем с прочих. Особо удачливые сталкеры, наткнувшись на тайник, уходили с такой добычей, которую могли только унести.

Таранов рассказал все, что знал, и ушел в лес, забрав с собой вознаграждение. Майор проводил его взглядом, повернулся к адмиралу и покачал головой. Губы стянулись в плотную линию, затем майора прорвало. Не стал терпеть.

— Брусов, вот ты большой вроде, а в сказки веришь. Так я тебе много сказок могу рассказать. Человек, что знает, где лежит много еды, просит еду? Да ты, в натуре, вчера родился?!

Зема, вернувшись с ящиком тушенки несколько минут назад, даже предположил, что Сергеев прав. Никак не вязались слова сталкера с действиями. Оправданием, что дед не ходил каждый раз в схрон за едой, могла быть только старость, так как ноги уже не те. Или дело было действительно в костюме. Соваться без него под радиацию не стоило.

— Понимаю твою иронию, майор, но мы должны проверить. Если в схроне есть жратва в достаточном количестве, возможно, мы сможем отложить бартер и… лучше подготовиться к экспедиции. Людям не придется голодать. Кому плохо-то сделаем?

— О людях думаешь? — Сергеев явно закипал, не в силах достучаться до логики. — Этот старый хрыч у НАС еду клянчил, а ты в два счета готов поверить, что он — сама добродетель и из того схрона себе ничего не взял, чтобы перестать попрошайничать.

— Оставь старика в покое. Ты во всех видишь врагов. Вон ребятам по морде настучал ни за что.

Зема кивнул.

— Потом не говори, что я не предупреждал, — подчеркнул майор.

— Это я уже слышал. — Дождь упорно хлестал по плащам. Разговор не нравился обоим, но споры предстояло решить здесь и сейчас. — Наша основная задача — добыть провианта. Разница в тысячу километров играет существенную роль. От Уссурийска до Владивостока на порядок меньше, чем от Владивостока до Хабаровска и обратно. С этим ты хотя бы согласен?

— Да, но риск не оправдан. Из всей информации только байки этого деда. И ты видел, как они с твоим гостем переглядывались? Надо быть настороже.

Спор двух титанов мог длиться долго, но зубы уже стучали от холода.

— Теоретически его слова не такая и байка. В Уссурийске незадолго перед Войной действительно закрома Родины запасали не меньше, чем во Владивостоке. Так что либо говори свое четкое «нет», либо мы будем спорить до воспаления легких. Мы оба из тех баранов, что хрен кому уступят дорогу. Так ведь?

— Черт с тобой, Брусов. Адмирал на корабле один… Группа, по вагонам. Трогаем!

* * *

Весь состав был наглухо задраен. Все закрыто, кроме задней двери, где отныне беспрерывно включена система обеззараживания. Теперь — надолго — вход-выход только через нее.

Весь личный состав облачен в костюмы персональной химзащиты. У всех под рукой противогазы. Вроде бы система очистки воздуха функционировала с максимальной нагрузкой, прогоняя воздух с улицы через надежные, проверенные фильтры, но чем черт не шутит? Вдруг радиационный фон будет такой, что ни одна система не спасет?

Завхоз Зема без раздумий лил драгоценное топливо в генераторы, заставляя те работать на полную, чтобы давать необходимую энергию обеззараживающей камере, системе воздухоочистки и фонарям на вышках и лбу «Варяга». Сами пулеметные турели были опущены и щели на потолке — временно замазаны.

Чем ближе был Уссурийск, тем чаще глаза каждого члена группы смотрели на счетчики Гейгера, где стрелка неуклонно ползла к красной черте. И каждый почти физически ощущал, как невидимые излучения проникают через железо вагона, пропитывают вещи, еду, пусть и наглухо запрятанную в ящики, по-наивному укрытые, накрытые, завернутые.

Вроде бы состояние герметичности сохранялось: гудели воздухоотводы, надежно была прошита каждая щель любого из вагонов и закрыты все двери. Но любой член экспедиции знал, что броня между вагонами шла внахлест, и никакой монтажной пены не хватит, чтобы залатать все щели. Да и какова должна быть толщина броневого листа, чтобы выдержать на себе весь радиационный гнев?

И все же надежда на лучшее теплилась. Экспедиция должна проскочить.

Пий без устали кидал поредевший уголь в топку, а Кузьмич впервые разогнал паровоз до предела. Локомотив мчался по рельсам без раздумий — в дождь, без страховки. Скорость была такая, что вряд ли спасет стоп-кран, если сталкер обманул и рельсы повреждены. Стоило на путях оказаться чему-нибудь покрупнее кирпича — и дорога всем прямиком в небо.

Вынужденный риск.

Поезд мчался на пределе, преодолевая опасную территорию. Наружные радиометры хрустели, прыгая по красной полоске, а внутренние подошли к опасной близости и дергались в сторону повышения.

Брусов отгонял от себя тяжелые мысли.

«Нет, дед прошел. Сам прошел, в одном костюме. Значит, и мы должны. Не поезд защитит, так старый добрый АРК-1[14] и противогазы».

Но все меры предосторожности казались несущественными. Боязнь радиации, воспитанная за годы подземного обитания, впиталась в кровь.

— Всем надеть противогазы. — Адмирал отдал приказ по рации как можно более спокойным тоном. Нервное напряжение выдавало. Голос был как не свой. — Группе добытчиков приготовиться к выходу.

Команда распределилась по вагонам. Люди шустро натянули на головы противогазы.

Колеса стучали по рельсам, все сидели как на иголках.