крепости граду, понеже стоит на горе высоце, три стены камены бяху и множество наряду и всякой казны»[376]. На Лисовского не могли не произвести впечатления укрепления замка, «Большого» и «Малого» городов, защищаемые превосходной артиллерией.

Осада Ивангорода в августе 1610 г. была неудачной для шведов. Отряды Андерса Ларсона, Петра Нильсона Кроока и Нильса Шерншельда осадили крепость с трех сторон. Наибольший сильный артиллерийский обстрел был со стороны Нарвы. Однако на вооружении Ивангорода были крупнокалиберные орудия «Рысь», «Барс», «Лисица», «Беркут», «Ястреб», отлитые в 1570–1600-е гг., которые могли поражать противника крупными ядрами за версту от стен.

Илл. 30. Пищаль «Барс». По рисунку Я. Телотта

Ларсон отдал приказ бомбардировать Ивангород огненными ядрами, как свидетельствует Видекинд, «но и те не имели успеха, а только многих у себя перебили». Попытка подорвать стену с помощью петарды закончилась неудачей – мина смертельно ранила шведского пушкаря, «переломав ему руки и ноги». Штурм шведской пехоты был отбит с большими потерями для осаждающих – атакующих с башен и стен встретил шквал ядер и картечи, в «огненный мешок» попал командир Ханс Форбусс со своими солдатами – и этот отряд был уничтожен вместе с командиром. Кровавый штурм вызвал бунт среди наемников, часть из которых… перешла на сторону осажденных[377]. До 1612 г. «город Ивана» вполне успешно отражал попытки противников захватить этот небольшой, но крепкий замок.

Но с падением Корелы, Орешка и Новгорода настал и его черед. После убийства Лжедмитрия II в районе Ивангорода появился очередной «чудом спасенный Дмитрий Иванович», известный в историографии под именем Лжедмитрий III, которому присягнули Гдов, Ям и Копорье. Воевода Ивангородской крепости И.Ф. Хованский признал Лжедмитрия государем, обеспечил ему поддержку. Шведы предпринимали неоднократные попытки завладеть крепостью. Цитадель была достаточно снабжена орудиями, ядрами и порохом и с успехом бомбардировала соседнюю Нарву, пушки которой не могли на равных вести дуэли в русскими «зверями» – с пищалями «Рысь», «Барс», «Беркут», «Лисица» и «Ястреб». Однако с продовольствием были большие проблемы. Ивангород фактически оказался блокированным с 1610 г., и пополнить свои склады съестными припасами он не имел возможности.

В июне 1612 г. к Ивангороду подошло войско под командованием Эверта Горна. Крепость, вдоволь снабженная боеприпасами, однако же испытывала нужду в продовольствии. Просьбы о помощи, отправленные во Псков и к Дмитрию Трубецкому, остались без ответа. Пополнить продовольствие извне ивангородцы не могли.

В шведском государственном архиве хранится план осады Ивангорода в 1612 г. (на обороте ошибочная датировка: «Plan af Iwangorod med Attaque 1613»)[378]. На нем изображены ивангородский замок и осадные батареи шведов, бомбардировавшие его со стороны Нарвы, северо-востока и с юга. На чертеже обозначены даже цели для батарей[379].

Северо-восточная батарея из 9 стволов обстреливала Башню наместника и прясла до Воротной башни. С крепостных площадок Нарвы через реку Нарова по Пороховой башне и Колодезной башне с тайником вели огонь 8 осадных пушек. Основная часть шведских батарей была расположена с южной стороны. Две батареи из 9 и 7 орудий, соответственно, приближенных к крепости, состояли из фальконетов и фалькон. Их задача – подавлять огонь с крепости и прикрывать переправлявшиеся на лодках шведские штурмовые отряды.

Две батареи из тяжелых осадных орудий (очевидно, картаунов) из 6 и 7 стволов соответственно обстреливали Колодезную, Широкую, Провиантскую башни, а одно орудие – угловую Водяную башню. Таким образом план практически подтверждает известие Ю. Видекинда, что на двух валах, «поспешно устроенных Филиппом Шедингом», были установлены 7 или 14 «громадных орудий» и 12 орудий поменьше.

Но попытки их зажечь город смоляными венками, забрасываемыми через стены, были безуспешны, «потому что осажденные немедленно… гасили горящую паклю»[380].

Осажденные тревожили шведский лагерь вылазками, а также вели интенсивный огонь по Нарве – «звериные» русские пищали постоянно обстреливали укрепления противника, «причиняя серьезные разрушения каменным постройкам и насмерть раня множество наших»[381]. Пищаль «Ястреб» от стрельбы разорвало в казенной части – именно в таком виде позже она и попала в руки шведов. Только когда закончилось продовольствие и начался голод, ивангородцы капитулировали. Как писал псковский летописец, шведы под Ивангородом стояли три года, «и гладом измориша и взяша, такоже и Копорью, и Яму, и Гдов»[382]. «А на Иванегороде, – сообщает нам летопись, – хлеба не стало: ели кожи всякие».

Сдача Ивангорода произошла 3 декабря 1612 г., когда Москва силами Второго Ополчения была освобождена от польско-литовских войск. «Горн нашел там большой запас пушек, ядер и пороху, но вовсе не нашел хлеба», – писал Видекинд о падении Ивангорода. Все русские пищали «Рысь», «Барс», «Беркут», «Лисица» и разбитый «Ястреб» в качестве трофеев были отправлены в Стокгольм.

Так закончилась длительная осада Ивангорода, продолжавшаяся с перерывами 4 года.

По условиям перемирия 1617 г. шведы обязаны вернуть захваченную в городах артиллерию, но обязательств своих не выполнили. С 20 ноября 1616 г. из Порхова Г. Грасс вывез 2 орудия и 4 колокола, Ладога «благодаря» деятельности Рихарда Розенкранца лишилась 3 пищалей. За две недели до передачи Новгорода русским шведы спрятали в подводах орудия и семь колоколов, укрыв их сеном, и тайно переправили в шведские владения. Судя по всему, пушек вывезли в шведские владения значительно больше – на рисунках Я. Телотта запечатлены восемь перечисленных выше орудий. В период ратификации Столбовского мирного договора русская сторона неоднократно поднимала вопрос о возврате пушек и колоколов, «что есте вывезли в свою землю»: «И государевы послы канцлеру с товарищи говорили об наряде и о колоколах по государеву указу и по росписи, какову взяли в Великом Новгороде у окольничего у князя Данила Ивановича Мезецкого с товарищи. А в росписи написано: за 12 дней до отданья Новгорода посланы из Новгорода ночью в Свею две пушки русские, увернув в сено, а обе те пушки положены на одних дровнях; да в те же поры послано с теми же пушками семь колоколов, три больших и четыре малых; а ныне те две пушки, что вывезены из Новгорода, в Ям-городе; да за 4 дня до отдания Новгорода послано из Новгорода три колокола, которые выкопаны в Старой Руссе»[383]. Но представитель стороны короля, граф Яков Понтус Делагарди, заявил послам: «Кленусь де вам… в том во всем сам своею душею, чтоб деи мне душа своя в ад послать, что… никакого наряду и колоколов из Новгорода и из Ладоги и из Порхова после договору не вываживано, в том де он дает клятву сам своею душею»[384]. Однако граф лукавил – последние колокола и артиллерию шведы вывезли хоть и до ратификации окончательного договора, но уже после заключенного перемирия… 10-я