…доведеся строити пушечной двор, в чем пушки льют, да устроити в нем две печи, а перед печью учинити яму…

«Воинская книга о всякой стрельбе», 1620 г.

После избрания на царство Михаила Федоровича русскому правительству предстояло решить наисложнейшие задачи по восстановлению Пушечного двора, налаживанию производства и подготовке к новой войне за возвращение потерянных земель. Смотр вооруженных сил в 1614–1615 гг. показал, что события Смутного времени нанесли ощутимый урон состоянию «огнестрельного наряда».

В городах шведы и поляки «поимали наряд», многие орудия погибли в пожарах или пришли в негодность. В южных городах также ощущался острый недостаток: на стенах иногда ставили «урывки» пищалей, из которых стрелять было «престрашно». Царев-Борисов, Белгород, Оскол, Валуйки и другие порубежные крепости были разорены и фактически лишились полноценной артиллерии.

В 1614–1615 гг. правительственные приказы в 120 городах провели осмотр крепостей и перепись ратных людей[404]. Пушкарский приказ подсчитал, сколько осталось в подведомственных ему городах пушек и пушкарей, и передал сведения в Разрядный приказ. Перепись выявила недостаток артиллерии и специалистов артиллерийского дела. Фактически страна не имела полноценной артиллерии.

Возобновить артиллерийское производство в кратчайшие сроки было не так легко: Пушечный двор сильно пострадал от обстрелов, его деревянная литейная сгорела, а каменная требовала восстановления. Чтобы подвести научную основу модернизации и повышения интенсивности производства, планировалось привлечь к работам на Пушечном дворе иностранных специалистов. К литейному производству была подключена группа русских специалистов под руководством известного мастера Андрея Чохова. В отреставрированном каменном и новопостроенном деревянном амбарах сразу же начались работы по отливке орудий.

Согласно сохранившимся документам, проведение реформы по воссозданию парка проломных орудий было возложено на Пушкарский приказ. По выпискам из приходно-расходной книги 1616 г. (копии из личного архива академика И.Х. Гамеля) видно, что за небольшой срок предполагалось реконструировать оборудование в главном каменном амбаре и рядом с ним срубить временный деревянный амбар. Дабы повысить интенсивность производства, планировалось поставить его на научную основу и привлечь к работам на Пушечном дворе иностранных специалистов[405].

Илл. 31. Пищаль «Царь Ахиллес». ВИМАИВиВС

По всей Москве собирали негодные в стрельбе пушки, «урывки» орудийных стволов и фрагменты оплавленных пожаром бронзовых орудий. Для производства орудий нужна была «пушечная медь» – бронза (медь и олово в пропорции 10:1).

В 1616 г. в построенном деревянном амбаре уже начались работы по отливке большой пищали «Ахиллес». Их возглавил знаменитый мастер Андрей Чохов. Подготовка к отливке «Ахиллеса» началась в конце лета 1616 г. Записи приходно-расходной книги Пушкарского приказа фиксируют покупки досок к «новой пищали Ахиллесовой к обрасцу» 1 сентября[406]. Через 9 дней ярыгам, работавшим на Пушечном дворе, был выдан «корм» за то, что «делали пищали Ахиллеса к литейному делу, глину били». Все записи за сентябрь свидетельствуют, что работники делали «крепи», «сердечник», «полосы», «обручи» к новой пищали «Ахиллес»[407]. Данные приходно-расходной книги 1616 г. позволяют проследить организацию производства крупного орудия на всех ступенях его изготовления: от выделки шаблонов для литья до окончательной отливки пушки. В конце октября 1616 г. заработала литейная печь. Когда в ноябре пищаль была готова, для нее сделали специальные волоки и подъемные механизмы[408]. Для отливки «Ахиллеса» было привлечено до полусотни человек. Всего за несколько месяцев орудие было готово.

14 марта 1617 г. пушечный мастер и литец Андрей Чохов вместе со своими учениками Дружиной Романовым, Богданом Кочановым, Василием Андреевым, Никитой Провоторховым получили жалованье за литье новой пищали «Ахиллеса»[409].

«Царь Ахиллес» имел калибр 23 фунта (152 мм), вес орудия составлял 250 пудов (3603 кг), а со станком и волоком – 626 пудов[410] (ВИМАИВ и ВС. Инв. № 9/126). В декоративной отделке ствола мы можем усмотреть характерный прием литейщика: дульная и средняя части ствола покрыты переплетающимися литыми стеблями с цветками – подобная орнаментика присутствует на чоховских «волках» 1577, 1579 и 1627 гг.[411]. Ближе к дульному срезу справа расположено литое изображение сидящего на троне «царя Ахиллеса». Запал расположен в квадратной раковине с крышкой[412].

О периферийном производстве осадных орудий в это время сведений нет. Е.Л. Немировский, ссылаясь на данные дворцовых разрядов, отмечал, что в Твери в 1618 г. были отлиты «большие стенобитные пищали «Медведь» и «Соловей»[413]. Само утверждение звучит несколько странно: в Твери отсутствовал большой пушечный двор, где можно было бы изготовить две крупнокалиберные пищали. В приказных записях нигде не говорится о стенобитных орудиях: 27 ноября 1618 г., согласно документам, дано «государева жалованья пушечному литцу Кондратью Михайлову 4 аршина сукна настрафилю лазоревого, цена 2 руб., портище; да ученикам трем человекам, Давыдку Кондратьеву с товарыщи, по 5 арш(ин) сукна лятчины лазоревой, цена по рублю портище; а пожаловал государь их за то, что они в прошлом в 126 году во Твери вылили две пищали, Медведь и Соловей»[414]. Если обратиться к описи артиллерии Твери, составленной по отписке воеводы Осипа Григорьева Башмакова 1678 г., то можно выяснить, что отлитые орудия никак не являлись «большими стенобитными»: «пищаль полуторная медная «Соловей», к ней двадцать четыре ядра, весом ядро 3 гривенки (выделено мной. – А.Л.)»[415]. Второе орудие в описи не упомянуто. Ранее в документах отмечено: 23 апреля 1636 г., во время пожара, «сгорела пищаль полуторная «Медведь» со всеми припасами (выделено мной. – А.Л.)»[416]. Следовательно, именные орудия «Медведь» и «Соловей» являлись не крупнокалиберными, а «полуторными», т. е. калибром от 3 до 6 фунтов.

Только в начале 1620-х гг. документы отмечают ряд новшеств в производстве. Например, в 1623 г. иноземцы построили на Пушечном дворе «кузнечную мельницу и учали железо ковать водою»[417]. О растущем из года в год производстве свидетельствуют также кормовые и окладные росписи Пушкарского приказа 1598–1627 гг. В конце XVI в. литьем занимались пять пушечных и колокольных мастеров; в 1617–1618 гг. на Пушечном дворе числилось 6 литейщиков; в 1627 г. – 5 главных специалистов. Благодаря росписям нетрудно заметить, что по штатному составу к 20-м гг. XVII в. Пушечный двор вышел на уровень до Смутного времени[418]. Но военная смета 1632 г. упоминает только трех «литцов» (А. Чохов к этому времени умер) и 29 их учеников[419].

Если же мы обратимся к записям дворцовых приказов, составленных по памятям Пушкарского приказа, то заметим, что постоянное жалованье мастеров сукном может свидетельствовать о растущей производительности пушечной литейной.

В годы царствования Михаила Федоровича документы отмечают несколько типов полковых пушек «руссково и немецково литья». Это объясняется тем, что руководство Пушкарского приказа стремилось воссоздать артиллерию после Смуты по образцам, соответствующим передовому европейскому уровню.

Анализ сохранившихся документов наводит на мысль, что