только шаттлы улетели на Ариадну. Я не знала, будут ли на мне ставить эксперименты и возьмут ли меня в плен. Просто надеялась, что завтра небо перестанет быть таким серым и тоскливым. Мне хотелось видеть Шедар ярким, зеленым и шумным, полным жизни, пусть и искусственной.

Мы проснулись с Мейром в обнимку. Я лежала на его мерно вздымающейся груди. Под щекой чувствовалась влажная ткань футболки. Я понадеялась, что во сне пускала слюни, а не рыдала, как жалкая истеричка.

Лунный взгляд Мейра встретился с моим. Я кисло улыбнулась и скатилась на землю.

– Из тебя вышел бы отличный туристический коврик. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

Я потерла глаза и сняла с себя куртку. Горы остались позади. Теперь днем было не так холодно. А рваная одежда скорее мешала. Под курткой у меня была майка на тонких бретельках. Ну ничего, пусть Мейр смотрит – это будет месть за ту набедренную повязку, которая долго меня смущала.

– Ты шутишь, – заметил Мейр. – Кажется, я научился ухаживать за женщиной так, чтобы она была довольна.

– Не приписывай себе чужие заслуги. Если хочешь научиться охмурять девушек, слушай сюда. Для начала надо покормить!

Шедарец без возражений встал и пошел к воде. Он снял с себя верх, чтобы не намочить футболку, а штаны закатал до колен. Мейр что-то высматривал в воде, нагнувшись низко-низко. Я знала, что не стоит этого делать. Понимала, что сейчас сорву нам завтрак.

И все равно подкралась к ничего не подозревающему Мейру, а после начала брызгаться в него водой. Сначала шедарец оторопел, а потом принял участие в игре. Мы бегали друг от друга по мелководью, обливая противника водой. Конфликт двух рас закончился перемирием: я шлепнулась в воду, споткнувшись о камень, а Мейр нырнул следом, чтобы мне было не так обидно. Тяжело дыша и отплевываясь, мы выбрались на берег.

– Высушим одежду и двинемся дальше, – предложила я.

– Это займет много времени, – нахмурился Мейр.

– Мне больше некуда торопиться.

Повисло тяжелое молчание. Как бы я не старалась отвлечься от тяжелых мыслей, мы оба понимали, что Мейру придется отвести меня в подземный город. А там брак, коляска, кастрюля. Я отжала волосы и улыбнулась лунноглазому.

– А можно яичницу на завтрак?

Глава 47

Он понял мое настроение. День мы провели на берегу небольшого озера, собирая ягоды и обсуждая планы. Я старалась не унывать. Только благодаря поддержке Мейра мне удалось не пасть духом. Он отыскал несколько гнезд и собрал яйца, принес мне плоды какого-то дерева, сочные и сладкие на вкус.

Вечером мы вместе приготовили ужин и сделали чай в найденной где-то банке, остатках чужой цивилизации. Я достала из кармана штанов ручку, размокший блокнот и нож. Удивительно, сколько они там пролежали.

На бумаге оставались мои расплывшиеся заметки, а вот ручка перестала писать. Я вздохнула и отложила их в сторону.

Потрескивание костра расслабляло. Мейр вытачивал фигурку птицы из найденной ветки. Я собрала цветов и принялась плести венок. Несмотря на все события, сегодня был хороший день. Горечь утраты оставила меня. Я знала, что надо жить дальше, как Мейр и остальные шедарцы. Дорога вела меня в будущее, каким бы оно не оказалось.

– У вас есть лаборатории? – как бы между делом спросила я.

– Да. Медицинские. У нашей расы доктор – очень почетная профессия, – ответил Мейр. – Люди верят, что именно врачи вернут нам способность иметь детей.

Я посмотрела на пляшущие в костре языки пламени. Вот бы придумать способ, как спасти их расу от вымирания! Тогда меня не будут держать в лаборатории в качестве свиноматки. Но стоило посмотреть правде в глаза: обычная журналистка не решит проблему, над которой бились десятки поколений ученых.

Их технологии превосходят наши. Если они – бессильны, то надежды нет.

– А у вас раньше были браки с инопланетянами?

– Нет, – покачал головой Мейр. – В годы завоеваний это считалось чем-то низким. А сейчас мужчины боятся покидать планету, так как космическая радиация могла быть одной из причин нашего бесплодия.

– Выходит, я стану первым подобным экспериментом.

– Не станешь, Кира, – твердо ответил Мейр. – У нас ценятся женщины. Не могут же они держать тебя в клетки для исследований?

– Сам подумай, – улыбнулась я. – Если твоим людям скажут, что надо пожертвовать одной земной девчонкой ради спасения целой расы, что они сделают?

Мейр отвернулся. На его скулах заходили желваки. Конечно, он понимал, что ученые не станут медлить. От их решений зависела судьба планеты. Что такое одна человеческая жизнь против тысяч других? Я знала, что земляне без сомнений пустили бы шедарца под хирургический нож.

Даже если бы от этого не зависели их жизни. Они могли изучать другие расы, чтобы раскрыть секреты долголетия или регенерации, например. И никто бы Мейра не защитил от такой судьбы.

И меня не спасут. Так зачем тянуть? Я положила на голову Мейра пышный венок из колосков и пестрых цветов. На Земле букеты дарили по особым случаям. Цветы стоили слишком дорого, да и рвать их было негде – остались только плантации, крупные производства. Когда еще я смогу прикоснуться к такой роскоши?

– Там будет темно, да? – нервно спросила я. – У вас в городе, под землей. И холодно, наверное. Не люблю холод.

– Я обещаю, Кира, – твердо произнес Мейр, – что не дам запереть тебя в клетке. Или ты вступишь в брак, как любая другая женщина нашей расы, или доктора тебя не получат.

Его слова вселяли надежду. Но Мейр был идеалистом и верил в чудеса. Он думал, что Алекс не бросит меня одну, хоть этим подставит экипаж Ариадны. Я задушила надежду еще в зародыше, не позволив себе