континентальной архитектуры, нежели для обособленных островов ныне здравствующей Кхатазской империи. Полуразрушенный обугленный остов выдержал натиск времени, предстающего в южном климате в образе всепоглощающих лиан и термитных колоний. Природа словно не хотела поглощать это место. Рядом с развалинами, маня людей и эльтасмириев, проходила широкая дорога.

– Что ты видишь, Теольминт? – Спросил Вельсиолл, проверяя, не морок ли перед его глазами.

– Вижу старую разваленную таверну, не тронутую лесом. Вижу остатки тракта. Вижу… о, ужас!

Вельсиолл перевёл на него вопросительный взгляд.

– Я вижу ближайшее будущее. Отчётливо различаю Улианту, произносящую фразу: «Это ловушка!».

Вельсиолл улыбнулся, но сразу же вспомнил про то, что за его спиной темнел трюм с погибшим Мирано.

– Эта часть Старой дороги неплохо сохранилась. – Подал голос Раоки.– Точнее, она всегда выглядит так. Мы сможем пройти по ней три полёта стрелы, затем свернём в лес, потому что дорога там проваливается и уходит под землю. В лесу важно будет услышать фырканье коней стражников лорда Хироюки – оно имеет свойство пробивать любые мороки. Небольшой рывок, и мы у моста. Вполне себе людской мост. За ним заканчивается Старая дорога, и мы вновь окажемся в безопасности.

Раоки говорил это с показным жизнелюбием в голосе, словно пытался отогнать впечатления от недавно пережитого ужаса.

– Замечательно, – произнёс Теольминт, облачаясь в свой плащ, – а до тех пор держись рядом, следопыт, и будет тебе безопасность.

Вельсиолл подметил, что бравада Теольминта напускная. Эльтасмирий в присущей ему манере снимал внутреннее волнение от пережитого. И это было лучшим исходом, чем предаваться унынию. Другие члены отряда молчали. Улианта с тоской созерцала шумящий впереди лес. Полупьяный Ото, уже успевший как то незаметно выпить, обеими, напряжёнными до выступивших вен руками, сжимал свою поклажу. Ему было тяжелее прочих, ведь пожертвовавший собой Мирано был ему другом. Локтоиэль же выглядела и вовсе плохо. Она побледнела, словно взамен кожи наружу проступили выбеленные временем кости, а её выглядящие сейчас почти синими губы что-то беззвучно шептали. Поющий меч Тидзин печально смотрел куда-то вдаль, похожий не на воина, а на поэта.

– Привал! – Скомандовал архонт.

Приказ оказался как нельзя кстати. Теольминт и Поющий меч сняли с поясов мешки с рисовыми лепёшками, вынули хлеб и положили его на циновку, которую уже успел услужливо расстелить Ото. Он уселся на землю, поджав ноги под себя. Улианта взяла лепёшку и отошла поближе к лесу. И только илийдинги стояла с подавленным видом и всё так же шептала неразличимые слова.

– Локтоиэль? – Подошёл к ней архонт.

Ответа не последовало. Девушка безмолвно смотрела сквозь Вельсиолла, сжимая и разжимая ладонь.

«Пять Бамбуковых Цветков, пять духов, пять пальцев. Сами по себе пальцы не действуют. Цветки – тоже». – Подумал архонт, чувствуя возникшее ниоткуда желание произнести эти слова вслух. Он коснулся пальцами висков и ещё раз поглядел на ладонь Локтоиэль. С каждым разом она сжималась всё крепче, а разжималась всё слабее. – «Ладно. Разберёмся позже».

Архонт отошёл от илийдинги, немного подождал и, лишь убедившись, что все поели, приказал:

– Тидзин и Ото – на охрану периметра. Раоки, осмотри развалины. Улианта, побеседуй с Лесом. Выясни, что тут происходит. Теольминт охраняй её.

С лёгким недоумением Вельсиолл отметил, что Ото чуть заторможен. Это свидетельствовало о том, что он снова немного выпил, и самое поразительное – опять сделал это незаметно для всех.

Улианта направилась к возвышающемуся над поляной кедру, по пути ловко переплетая свою ослабшую косу. Эти древние деревья охотно шли на слияние с эльтасмириями, а медленно текущая в их стволах смола помнила о событиях многолетней давности. Она взобралась на широкие ветви, оказавшись на высоте в три человеческих роста над Теольминтом, оставшимся стоять у подножия с задранной вверх головой. Эльтасмирийка покачала тугой косой, прищурила свои красивые глаза и приложила ладони к стволу. Её сознание коснулось тягучих мыслеформ дерева. В ответ она поделилась своим меланхоличным состоянием. Ещё немного, и Улианта должна была слиться с Лесом, как вдруг резкая вспышка света полыхнула в сознании эльтасмирийки. Места укусов пчёл вспыхнули ужасными уколами, будто в каждый из них вонзилось по стреле. Потеряв от боли сознание, Улианта сорвалась с дерева и безвольной куклой полетела вниз.

Теольминт сориентировался мгновенно. Он подпрыгнул вверх, оттолкнулся ногами от ствола, перехватил Улианту в прыжке, совершил переворот в воздухе и, мягко перекатившись по прелой листве, встал на ноги с пустыми руками, потому что при перекате аккуратно уложил девушку на землю. В ином случае, если бы он просто ловил её, то повредил или сломал бы себе руки, так как тело набрало скорость в падении. Он опустился на колени перед ней. Улианта была без сознания.

Теольминт смял и подложил ей под голову капюшон плаща, коснулся её лица, удостоверился в отсутствии травм и пальцами проверил дыхание. Осмотр привёл его в изумление.

«Она не потеряла сознание! Она спит!».

– Как это так? – Уже вслух воскликнул он и подхватил расслабленное тело на руки, чтобы отнести обратно к архонту. Но стоило Теольминту поднять её, как яркая вспышка света ослепила и его. Гаснущим разумом он понял, что проваливается… в сон Улианты. Это осознание было столь же чётким, сколь и мимолётным…

Раоки не спешил приближаться к развалинам старого дома. Не то чтобы он его раньше не видел – просто всегда обходил стороной одинокое строение, невесть кем возведённое вдали от людских поселений. В детстве, как и все кхатазы, Раоки сполна наслушался сказаний о путниках, среди ночи забредавших в дома на дороге, под утро оказывавшихся такими же развалинами из которых никто не выходил. Для следопыта забытый людьми или кем-то ещё дом был просто одним из ориентиров, который неизменно стоял на этом месте. А вот болото не было таким стабильным ориентиром, что подтвердилось тем, что на этот раз оно оказалось заливом.

Меньше всего Раоки хотел заходить внутрь обветшалых стен. Но приказ архонта… да ещё произнесённый таким, не терпящим возражений, тоном…

Он остановился. Огляделся по сторонам, словно в поисках повода не проникать в здание. Повода не нашлось.

– Конечно, – заворчал следопыт, осматривая развалины, – один красавец с вьющимися волосами охраняет красавицу. – Раоки потрогал залысину на затылке. – Второй и вовсе эльтасмирийский лорд, конечно, тоже с красавицей. Даже достойный Тидзин в паре с этим пьяницей Ото. А Раоки один. Зачем Раоки охрана? А не нужна она ему. Что станет с Раоки? Ну поседеет ещё больше…о-о-о…

Следопыт почувствовал, что не может остановить собственную речь. Что-то заставляло его произносить вслух все мысли. Негромко, но отчетливо. Он посмотрел вглубь старого дома и теперь даже взгляд