Я не смела отвести взгляда от полных непонимания, отчасти тревоги и холода глаз. Кажется, Темнейший растерялся, отчего его глаза вновь поблёкли, и тьма вырвалась из глазниц. По бледному лицу заструились чёрные линии теней, но не успела я толком испугаться, как всё пропало.

— Авах знает, верно? — заглянув прямо в глаза, сухо произнёс Темнейший, на что я кивнула. — И он не постарался известить об этом меня… кто ещё знает?

— Четверо… уже пятеро, — осторожно прошептала я, заставив его задумчиво поджать губы.

На этот раз Темнейший смотрел на меня как на диковинную вещь, словно пытаясь поверить собственным глазам. Кажется, он не ожидал встретить здесь такую находку, как я. Его движения стали нерешительными, чуть заторможенными, словно он опасался взять и спугнуть меня. Как — то поздно опомнился.

— Теперь вопросов стало ещё больше… — задумчиво прошептал Темнейший, наклонив голову и, помедлив, всё же произнеся: — Тогда спрошу ещё раз — я пугаю тебя?

— Честно? Я не знаю, что от вас ждать, — тихо прошептала я, подняв дрожащую руку и осторожно коснувшись груди Темнейшего. Словно пыталась отпрянуть от него, но не могла. Сил не было. Он это понял, не касаясь когтями опустив меня на мягкие подушки, замерев лишь на краткий миг, прежде чем вновь отпрянуть. — Если вы скажете вас бояться — я буду вас бояться. Если скажете больше не смотреть в глаза — я сделаю это. Но только не стоит из — за этого меняться. Пускай всё будет так же: вы правитель, а я всего лишь ниит, чья кровь разбавлена кем — то.

— «Всего лишь»? — беззлобно усмехнулся Темнейший. — Ты не ниит. Ты душа, избранная Луной. Ты что — то выше.

От его слов мне стало неловко, и я поспешила отвести взгляд.

— Это бред… — негромко прошептала я, обняв себя за плечи. — Оттуда, откуда я — это считают за вымысел. Так почему я должна в это верить?

Темнейший поддался ко мне, и его матовый чёрный коготь скользнул по моему подбородку. Я подняла на него глаза, боясь пошевелиться, боясь даже вздрогнуть, дабы не пустить свою же кровь. Но он держал не больно, словно давая мне возможность вырваться. Но я отчего то не вырывалась.

— Потому что ты теперь в мире, где даже луна имеет собственное сознание, — прошептал Темнейший, и от его торжественного голоса мурашки пробежались по спине. — Придётся с этим свыкнуться… но на моё удивление, я бы мог об этом не узнать до конца времён. Авах наверняка бы потрудился это сделать.

— А вы бы сказали кому — то, если бы в тело вашего слуги вселилась совсем другая сущность?

На губах Темнейшего мелькнула усмешка, и он отстранился, словно нарочно проведя своими прохладными пальцами по моему подбородку.

— Нет. По крайне мере, не сразу… пришлось бы долго выяснять, что это означает. Надеюсь, Авах уже во всём разобрался, и мне не составит труда это узнать.

Он поднялся с места, и опомнившись, я стиснула пальцами теневой плащ. Вот только как его снять? Он ведь совершенно не имеет пуговиц, да и обволакивает всё тело чёрным приятным туманом. Даже и не скажешь, что это вообще одежда.

— Можешь оставить себе, — заметив мои попытки, произнёс Темнейший. — Мне не составит труда сделать новый.

Он повёл рукой, и за его спиной тут же заструились тени, обволакивая статную фигуру тёмным клубящимся туманом.

— Но это ведь… — чуть ли не с отчаяньем прошептала я.

— Сивер принесёт одежду. Вряд ли Аары будут рады, увидь тебя в этом, — со странной усмешкой произнёс он, подходя к пологу шатра. — Пока останешься здесь, так что располагайся. Еда на столе, а Сивер составит компанию. Только не преврати моего волка в ручного пса.

На моих губах скользнула слабая улыбка, и заметив это Темнейший кивнул, прежде чем покинуть шатёр. Вмиг стало как — то пустынно и неуютно. Я поёжилась, подняв руку и заворожённо смотря, как тени струятся вниз, подобно рукаву. Что за странная одежда! На плечах и груди она была чёрной, светлея у колен и белым дымком проскальзывая между стопами.

Спустя несколько минут шатёр потревожил Сивер, принесся с собой мою одежду, которую до этого кто — то из ниитов хорошенько спрятал. Отвернувшись от меня и сев у входа, волк вглядывался в темноту, на что я вновь прониклась благодарностью к этому зверю. По крайне мере, он не видел мои попытки снять теневой плащ, что только после моих проклятий и уговоров всё же соскользнул с плеч. Поспешив надеть пропахшую лесом одежду, я вновь взяла в руки плащ, что на моих глазах вдруг превратился в тонкий теневой ремешок. Какая, однако, полезная вещь, даже незаменимая, если Инеж вновь надумает меня раздеть.

— Нииты слишком кровожадны и злопамятны, — упав на подушки и вытянув лапы, куда положил свою тяжёлую голову, проворчал Сивер.

— Я знаю, — со вздохом кивнула я, сев рядом и проведя пальцами по тёплой шерсти. Подумав, я осторожно спросила: — Можно?

Волк с прищуром взглянул на меня, раздумывая над предложением, прежде чем всё же согласно вздохнуть. Я тут же опустила голову на его горячий бок, ощущая трепет сердца и безопасность. Вряд ли кто — то надумает потревожить меня, особенно когда рядом существо больше тебя, да ещё и с железными клыками.

— Почему ты такой горячий? — негромко поинтересовалась я, поджав под себя ноги.

— Потому что я родом из земель за Малоречьем, — тихо вздохнул Сивер, вновь положив свою голову на лапы. — Я был самым обычным волком, и умер бы таким же. Таких, как я, называют новорожденными. Теми, кто в старой жизни были самыми обычными существами, а после переродились в жителей Малоречья.

— И как же…

— Всё та же история с овцой, — грустно усмехнулся волк. — Я умирал. Меня подобрал хозяин и подарил новую жизнь. В буквальном смысле. Теперь я тот, кого ты видишь.

Мы замолчали, и я вновь почувствовала, как начала утопать в подступающем сне. Зарывшись лицом в тёплый мех, я закрыла глаза, дыша через раз и наконец — то ощущая себя в безопасности. Волк тоже притих, видимо, задремав, и потому не очнулся, когда я вышла из шатра.

И побрела в сторону леса.

Странная мелодия, похожая на перезвон колокольчиков, вела куда — то вперёд. Я ощущала тихий шелест веток над головой, жёсткую траву под голыми стопами, и прохладный ветер, облизывающий лицо. Тусклый лунный свет пробивался через сплётшую шатёр крону, падая неровными бликами на землю. Словно художник разлил краску.

В голове стоял плотный густой туман. Он залил глаза, оседая комом внутри и заставляя кровь холодеть внутри жилах. Я не понимала ничего, идя за призрачной мелодией куда — то вперёд. Трава тихо шуршала под ногами, задевая щиколотки, порой пряча хрупкие веточки. Они хрустели, слишком громко и сухо, и в иной раз я бы поморщилась от столь резкого звука, но не сейчас. Всё притупились. Даже собственные чувства.