полную огромных кинокефалов, которые попытались напасть на нас, но, отведав стрел, обратились в бегство. И теперь, когда мы вступили в места пустынные, индийцы сообщили, что там дальше нет ничего достойного нашего внимания.

XIV. Собираясь вернуться в Фасис, откуда мы начали свой путь, я приказал изменить направление и разбить лагерь на расстоянии двенадцати миль от воды. И вот, когда уже поставили все шатры и развели большие костры, налетел восточный ветер и поднялся вихрь такой силы, что он сотряс и поверг на землю все наши сооружения, так что мы пришли в изумление. Четвероногие были встревожены, их обжигали искры и головешки из разметанных костров. И тогда я стал ободрять воинов, объясняя, что это произошло не из-за гнева богов, а потому, что наступали месяц октябрь и осень. Едва собрав военное снаряжение, мы обнаружили место для лагеря в согреваемой солнцем долине, и я приказал всем перейти туда и перенести вещи. Восточный ветер стих, но к вечеру наступил невероятный холод. Вдруг начали падать огромные снежинки, похожие на руно. Опасаясь, как бы снег не засыпал лагерь, я повелел воинам утаптывать его. Только мы избавились от одной напасти — ибо неожиданно снег сменился проливным дождем, — как появилось черное облако и на нас посыпался огонь, словно горящие факелы падали с неба, и от этого воспламенилась вся долина. Воины боялись сказать, что это гнев богов обрушился на них, ибо я, человек, попытался отправиться дальше тех мест, где бывали Дионис (Либер) и Геркулес. Я повелел рваными одеждами затушить пожар. Вскоре небо вновь прояснилось, мы помолились, вновь разложили костры и спокойно принялись за кушанья. Три дня мы не видели солнца и над нами проплывали грозные облака. Похоронив пятьсот своих воинов, которые полегли среди снегов, мы отправились дальше.

XV. Мы увидели пещеру Либера. Нам сказали, что каждый, кто проникнет в пещеру бога, умирает на третий день от лихорадки. Тогда мы отправили туда пропащих людей и обнаружили, что это правда. Я обратился со смиренной мольбой к могущественным богам, прося возвратить меня, царя всего мира, назад в Македонию, к матери моей Олимпиаде. Но понял, что всуе просил об этом. Затем я разузнал у индийцев, которые были со мной, осталось ли еще что-нибудь достойное моего внимания, но они ответили, что уже нет. Поэтому мы отправились назад в Фасис.

XVI. Вдруг на нашем пути показались два старца. Когда мы спросили их, известно ли им что-либо в этой местности достойное нашего внимания, они ответили, что им ведомо нечто примечательное и они могут показать мне это, но путь туда займет дней десять, и к тому же он весьма труден, изобилует водными преградами и змеями.

Обрадованный, я спросил старцев: «Что же там такого необычного и восхитительного?» Тогда один из них с радостью сказал мне: «Царь, ты увидишь два дерева: дерево солнца и дерево луны, говорящие по-индийски и по-гречески, и от них сможешь узнать обо всем плохом и хорошем, что ждет тебя в будущем». Это было столь невероятным, что я заподозрил обман и повелел их припугнуть и высечь, сказав так: «Неужели великий царь прибыл с запада на восток для того, чтобы надо мной насмехались дряхлые старики?» Они же поклялись, что в их рассказе нет и капли лжи и я сам в короткий срок смогу проверить, правду ли они говорили. Несмотря на мольбы моих друзей и сотоварищей не поддаваться обману и не ходить туда, я взял с собой тридцать тысяч всадников, а остальное войско во главе с военачальниками, царя Пора и обоз отправил в Фасис. Сам же вместе с отборным отрядом юношей последовал за этими старцами, которые повели нас, как и говорили, по ужасным и неприветливым местам, и наконец мы дошли до этих деревьев. По пути мы повидали множество змей и зверей, о которых не буду тебе писать, ибо все они имеют имена только на языке индийцев.

XVII. Приблизившись к тому месту, куда нас вели старцы, мы увидели нескольких мужчин и женщин, одетых в шкуры, когда мы спросили у них, что они за люди, они назвались индийцами. Вокруг скальпных деревьев рос густой лес, изобиловавший фимиамом и опобальзамом, которые в большом количестве появлялись в этой роще и которыми обыкновенно питались здешние жители. И вот мы вступили в священный лес и увидели его хранителя: десяти футов высотой, тело черное, зубы собачьи, с проколотыми ушами, из которых свешивались перлы, и он был одет в шкуры. Приветствовав меня, он спросил, зачем я пришел. Я же сказал ему: «Желаю посмотреть на священные деревья луны и солнца». Тут варвар ответил мне: «Если от соития, — говорит, — с мальчиком или женщиной ты чист, то ты можешь вступить в божественную рощу». За мной следовали мои соратники и воины, числом около трехсот. Он приказал, чтобы они сняли кольца, одежды, а также обувь. Мы повиновались и сделали так, как он велел. Был одиннадцатый час дня, и жрец ожидал заката, он утверждал, что дерево солнца говорит и дает ответ, когда его касаются солнечные лучи. А ночью заговаривает дерево луны. Это мне показалось больше похожим на ложь, чем на правду.

XVIII. И вот я начал блуждать по всей роще, а внутри нее были стены невысокой постройки, и видел я замечательно пахнущий опобальзам, который изобильно стекал по ветвям со всех сторон. Завороженный этим запахом, и я отодрал наросты с коры, и мои сотоварищи сделали то же самое. Посреди этой рощи произрастали похожие на кипарисы деревья высотой в сто футов. Я удивился им и сказал, что они так разрослись благодаря частым дождям, но жрец уверил меня, что в этом месте никогда не бывает ни дождей, ни зверей, ни птиц и не заползают никакие змеи. Он сказал, что эта роща была посвящена в древности предками индийцев солнцу и луне и деревья выросли благодаря обильным слезам, которыми люди орошали их из страха перед могуществом божеств во время затмения луны и солнца. Когда я вознамерился совершить жертвоприношение или заклать жертвенное животное, священник мне это запретил, ибо в том священном месте запрещено воскурять фимиам или убивать животных, но можно поцеловать извивающиеся корни деревьев и помолиться солнцу и луне, чтобы они даровали мне правдивый ответ. Я спросил священника по-индийски или по-гречески будут говорить деревья. Он сказал так: «Дерево солнца говорит на обоих языках, дерево луны начинает по-гречески, а заканчивает по-индийски».

XIX. После этого мы увидели, как лучи солнца дотронулись