эхом отражались от стен и разлетались по улице. Вздрагивали шторы на окнах, громыхали форточки.

Светочку Ельцову я узнал по походке. Старшая сестра не поступившей в этом году в МехМашИн Жени Рукавичкиной шагала плавно, покачивала бёдрами. Шла неторопливо, но уверенно. Не озиралась по сторонам, хотя погружённый в полумрак Красный переулок сейчас походил на декорации к фильму о Джеке Потрошителе. Я замер рядом с фонарём. Свет слепил мне глаза, освещал моё лицо. Я нарочно показывал себя Светочке: убеждал, что не прячусь во мраке. Щурился, рассматривал приближавшуюся ко мне со стороны ресторана невысокую женскую фигуру. Отметил, что Светочка меня заметила. Но она не замедлила шаг, а лишь переложила из руки в руку сумку. Звонкий цокот каблуков будто отсчитывал секунды до нашей встречи.

Я не двигался с места, удерживал на уровне груди доску с тортом.

Светочка остановилась — без испуга, но с любопытством посмотрела мне в глаза.

— Здравствуй, Света, — сказал я. — Хорошо выглядишь.

Показал женщине свою хорошо отрепетированную доброжелательную улыбку.

— Здравствуйте, Сергей, — ответила Ельцова. — Кого-то ждёте?

Она замерла в двух шагах от меня. Выпрямила спину. Рассматривала моё лицо, запрокинув голову. В свете фонаря её волосы казались тёмно-русыми (хотя в ресторане выглядели гораздо светлее), а глаза походили на куски малахита (без того салатового оттенка, что мне привиделся, когда Светочка обслуживала наш столик). Мой взгляд медленно скользнул по румяным щекам Ельцовой, по полным напомаженным губам, по тонкой шее, по ямке между ключицами. Опустился к глубокому декольте платья. Я отметил, что Светочка обладала несомненными достоинствами: третьего, а то и четвёртого размера. Почувствовал, как в моей груди ускорило ритм сокращений сердце. Оно направило бурлящую кровь к моему «индикатору одобрения женской красоты».

— Жду тебя, Света, — ответил я.

— Меня?

Ельцова вскинула густые ухоженные брови — изобразила почти искреннее удивление.

— Зачем? — спросила она.

— Принёс тебе торт, — сказал я.

Показал Светочке свою ношу: снял с торта бумажный колпак.

— Ой! Что это? Ёжик?

Светочка прижала ладонь к груди.

— Он самый, — сказал я.

Ельцова улыбнулась и заявила:

— Какой хороший!

— Сегодня ночью тебя ждёт много удивительных открытий, — пообещал я.

Сказал это вслух — озвучил свои мысли.

— Сегодня ночью? — переспросила Светочка.

Она снова повела красивыми бровями. Но не попятилась, словно мой взгляд удерживал её на месте.

— Света, составь мне компанию, — предложил я. — Выпьем по чашке чая. С тортом.

Я почувствовал, что на этот раз Ельцова действительно удивилась. Но она не растерялась — усмехнулась.

— Чай? Сейчас? Ночью?

Светочка стояла точно под фонарём — кожа на её лице блестела, будто глянец.

Я пожал плечами, сказал:

— Сегодня прекрасная ночь. А будет ещё лучше. Обещаю.

Вновь сопроводил свои слова улыбкой. Протянул Свете руку.

— Давай сумку. Я её понесу.

Ельцова послушно выполнила моё распоряжение (мне почудилось: я уловил в ночном воздухе аромат копчёной рыбы).

— Осторожно, там… деликатесы всякие, — сказала Светочка.

И тут же спросила:

— Сергей, а куда мы пойдём?

— К тебе домой, конечно же, — ответил я.

Подставил Ельцовой локоть — та вцепилась в него крепко, будто в спасательный круг.

Светочка завороженно смотрела мне в лицо: на мою улыбку.

— Показывай дорогу, — велел я.

Покачнул тортом. Света кивнула.

На мгновение фонарь над нашими головами засветил ярче, словно в него ударила небольшая молния.

* * *

Тюлевая гардина на окне чуть покачивалась. Сквозь неё в комнату проникал тусклый уличный свет. Я рассматривал застывшие напротив окна Светочкиной квартиры ветви каштана. С кровати не видел ни основание ствола дерева, ни верхушку каштана — лишь его густую тёмную крону, что находилась на уровне второго этажа (мне чудилось, что сквозь листву я разглядел небо и крохотные пятна звёзд). Я зевнул. Приподнялся, взял с тумбочки часы, застегнул на запястье кожаный ремешок. Сел, свесил с кровати ноги. Рядом со мной пошевелилась Ельцова. Она открыла глаза, отыскала взглядом моё лицо. Я не понял, увидела ли она в темноте мою улыбку. Светочка протянула руку — щёлкнула выключателем на торшере. Спальню заполнил желтоватый свет.

— Серёжа, ты куда? — спросила Ельцова.

Она натянула одеяло: прикрыла грудь. Поправила причёску.

Я отметил, что на её губах не осталось следов помады, а вокруг зелёных глаз женщины появились тёмные разводы. Обессиленная Светочка задремала радом со мной, не смыв косметику. Её платье я увидел на кресле рядом с моими штанами. Вспомнил, что сам его туда бросил, как и «новое польское» нижнее бельё Ельцовой.

Сказал:

— Ухожу.

— Уже? — спросила Света. — Так рано?

— Пора на пробежку, — сообщил я.

Встал, почувствовал на ягодицах женский взгляд. Не обернулся — натянул подобранные с пола трусы. Невольно усмехнулся: мои семейники производства местной швейной фабрики не походили на модные боксеры от «Calvin Klein». Поднял с кресла брюки. Убедился, что те не помялись: стрелки всё ещё выглядели чёткими.

Света следила за тем, как я надевал брюки. И будто соображала: пошутил я или сказал правду.

Она стрельнула взглядом за окно.

— Но… ещё ночь, — сказала Ельцова. — Завтра… сегодня же воскресенье!

— Уже начнётся рассвет, когда приеду в общагу, — сказал я. — Самое время для пробежки на свежем воздухе.

Ельцова покачала головой.

— Пробежка? — произнесла Света. — Ты сумасшедший.

Я пожал плечами, провёл рукой по кубикам пресса на своём животе — стряхнул с них женский взгляд (тот переместился на мою грудь, погладил мои плечи). Подумал о том, что с такой жадностью и восхищением на моё тело не смотрели ни Варвара Сергеевна, ни Марго. Светочка моих прошлых любовниц в этом плане превзошла. «Как и размером груди», — промелькнула в голове мысль.

Ельцова её словно услышала. Она отбросила одеяло, села. Выпрямила спину, но чуть отклонилась назад (удерживала равновесие). Я разглядывал её тело — невольно сравнивал фигуру Светы с фигурами Вари и Марго. Пришёл к выводу, что в конкурсе сравнений, без сомнения, победила Маргарита Лаврентьевна. Но Светочка и Варвара Сергеевна делили почётное второе место.

— Серёжа, ты… придёшь ещё? — спросила Ельцова.

Я надел рубашку, поочерёдно застегнул пуговицы на рукавах.

Спросил:

— Помнишь, о чём мы говорили?

Ельцова кивнула.

— Помню, — сказала она. — Ты на мне не женишься.

Светочка дёрнула плечами — я полюбовался последствиями этого движения.

— Я уже была замужем, Серёжа, — сказала Ельцова.