— А ты не подвозил Мэрту? — спросил я. — Ведь ей надо было ехать в том же направлении.

Ёста поджал губы и выразительно посмотрел на меня. И сразу стал гораздо менее добродушным.

— Очевидно, ты говорил об этом с Бюгденом? — сказал он холодно.

— Да нет, меня просто вдруг осенило, — заверил я его.

— Правда? — спросил он насмешливо. — У тебя блестящая интуиция.

— Значит, Мэрта ехала с тобой? — допытывался я.

— Со мной, — ответил Ёста. — От переулка Осгрэнд до филологического факультета. Погода все еще была неважная. Возле здания факультета мы расстались. К сожалению, ее угораздило забыть в машине перчатку. Я ее не заметил, но Бюгден сразу все разнюхал. Под тем предлогом, что хочет помочь мне исправить карбюратор, он облазил всю машину и, конечно, нашел эту несчастную перчатку.

Ёста сделал короткую затяжку и свирепо засунул сигару в пепельницу. Потом откинулся на спинку кресла, а руками обхватил подлокотники.

В дверь опять позвонили. На лестнице стоял репортер, который хотел узнать, что я думаю об этих убийствах. Я снова вернулся к Ёсте.

— Кто это приходил? — спросил он. — Полиция?

— Нет, пресса.

— А! Ну и черт с ней, — сказал он презрительно.

Он зажег новую сигару и согласился выпить стакан соку.

— Но надеюсь, никому не кажется подозрительным то, что ты довез Мэрту до филологического факультета? — спросил я.

Ёста снова поджал губы.

— Само по себе это не может показаться подозрительным, — ответил он. — К сожалению, я забыл об этом сказать до того, как Бюгден нашел перчатку.

— Значит, сначала ты сказал ему, что ехал в машине один?

Ёста изобразил улыбку.

— Вот именно, — подтвердил он. — Я думал, что не стоит рассказывать все как было. Ведь это могло дойти до Германа. А он ужасно подозрительный. О том, что я посадил Мэрту к себе в машину, никто не знал. А мы ведь даем показания не под присягой. Вот я и влип.

«Сам виноват», — подумал я.

— Так, — сказал я. — Но если у тебя есть твердое алиби, то тебе нечего беспокоиться.

— Абсолютно твердым я бы его не назвал, — ответил Оста. — И этот Бюгден не успокоится до тех пор, пока не разнесет его в прах.

— Не понимаю.

— Видишь ли, я просидел у Левисона примерно до половины десятого. В половине десятого он дал понять, что аудиенция окончена. Я сел в машину и уехал.

Зазвонил телефон. Я встал и снял трубку. Это был Харальд. Он хотел прийти к нам пообедать. Я объяснил ему обстановку, и мы договорились встретиться в баре «Гилле» около восьми часов.

— Прости меня, — сказал я, вернувшись к Ёсте. — Итак, ты сел в машину и поехал.

Да, но проехал я не больше двух кварталов, — сказал он. — Дело в том, что у меня с собой было предложение о пересмотре порядка сдачи экзаменов. Этот вопрос сейчас рассматривается на факультете, и я решил передать свое предложение Улину. Я долго звонил у ворот его виллы, но в окнах света не было, и мне так никто и не открыл. Пришлось возвращаться домой.

— А почему ты не оставил свое предложение в почтовом ящике? — удивился я.

— Да потому что это довольно толстый пакет, — отметил Ёста. — И он не пролез в узенькую щель.

— В котором это было часу?

— Думаю, что примерно без двадцати пяти десять. Я сел в машину и поехал домой. Возле «Каролины» мне пришлось резко затормозить, чтобы не переехать одного малого на мопеде, который повернул в Английский парк. И естественно, это произошло.

Я взял стакан с соком и сделал солидный глоток.

— Что произошло? — спросил я.

— Заглох мотор. И сколько я ни пытался его завести, ничего не получалось. Я застрял на самой середине улицы, но потом постарался кое-как подкатить машину к «Каролине». К счастью, здесь был небольшой уклон, и мне удалось сдвинуть ее с места. Потом я еще несколько минут возился с мотором, но все было напрасно.

— А ведь это были как раз те самые роковые минуты, — заметил я.

— Да, возможно, именно тогда Мэрту и убили, — сказал Ёста. — И кажется, я видел убийцу.

Я недоуменно посмотрел на него.

— Как, ты видел убийцу? — спросил я.

— По-моему, да, — сказал Ёста. — Понимаешь, мне ничего не оставалось, как бросить машину на произвол судьбы. Я пошел по Эфре-Слотсгатан. И вот тогда-то я его увидел.

— На улице?

— Нет, возле «Каролины», с северной стороны. Только не у самой библиотеки, а там, где находится читальный зал. Он шел вдоль стены.

— Ты разглядел, кто это?

Ёста рассмеялся.

— Нет, было слишком темно. Я только разглядел, что это мужчина. И естественно, подумал, что судьба послала мне ночного сторожа.

— Может быть, это действительно был ночной сторож?

— Нет, едва ли. Я стал звать его, кричал ему «эй» или что-то в этом роде. Понимаешь, мне надо было оставить машину на всю ночь, и мне хотелось, чтобы за ней кто-нибудь присмотрел. А кроме того, я подумал, что, быть может, он разбирается в моторе.

— Он услышал, что ты его зовешь?

— Должно быть, услышал, — ответил Ёста. — Мне даже показалось, что он вздрогнул. Но потом он припустился со всех ног по парку.

— Ну а ты?

— Видишь ли, вчера вечером я еще ничего не знал об убийстве. Я пожал плечами и подумал, какие странные бывают люди на свете. Потом я направился к бензозаправочной станции возле… Гропгрэнд — по-моему, так называется этот переулок.

— Да, но эта станция закрывается на ночь, — сказал я.

— В этом я скоро убедился, — ответил Ёста. — И пошел к стоянке такси на Бругатан. Мне все-таки не хотелось идти домой пешком. Однако на стоянке не было ни одного такси, и мне пришлось прождать довольно долго, прежде чем появилась машина. Ты знаешь, я человек разговорчивый и, как только очутился в такси, тут же поведал шоферу о своих злоключениях. У него Пыла добрая, отзывчивая душа, и он сказал, что охотно осмотрит мою машину. И вот я снова подъехал к «Каролине». На этот раз на такси.

Он откинулся на спинку кресла и насмешливо обозрел свой стакан.

— И что же, ты думаешь, произошло? — продолжал Ёста. — Едва мой шофер дотронулся до стартера, как двигатель заработал. Он, естественно, рассмеялся мне прямо в лицо. Очень дружелюбно, вовсе не желая меня обидеть. И конечно, я заплатил ему за труды… После этого я без всяких осложнений доехал до дому.

— У тебя нет никаких соображений насчет того, кто бы это мог быть? — спросил я.

— Никаких, — ответил Ёста задумчиво. — Поскольку он