Когда мы вернулись в школу «Кристалл», мне хотелось лишь одного – остаться одному. Попрощавшись с Кингом, я наблюдал, как он вскарабкался по неотёсанным гранитным блокам, из которых была сложена изрезанная расщелинами стена школы, и прошмыгнул в окно комнаты. А я направился в заснеженный лес, бесцельно бродил среди скрученных сосен и наконец свернулся под хвойным деревом, выбрав место, где не было снега. Мне казалось, будто у меня вместо сердца – пустой улиткин домик: я едва слышал, как оно бьётся. Смогу ли я смотреть Лу в глаза после этой ужасной встречи?

А ещё я никак не мог разобраться в собственных чувствах. Что-то во мне изменилось, но я никак не мог понять что. Будто мой внутренний компас забыл, где север. В последние недели я перестал постоянно наблюдать за Лу. Иногда я и вовсе забывал про неё. И эта встреча… её замечание… что-то разрушили. Я вдруг понял, что мы на самом деле друг другу не подходим. Что мы всегда были чужими и, возможно, таковыми и останемся. Мне бы хотелось, чтобы здесь была Тикаани – но она, увы, отказывалась говорить о копытных! Значит, с ней я не смогу обсудить эту проблему.

Мои уши уловили какой-то шорох, и я поднял голову. Ветви снова тихонько закачались. А качались они оттого, что красная белка прыгала с ветки на ветку.

– Наконец-то ты здесь, ну и трудно же было тебя разыскать! Снег задолбал, видеть его больше не могу – весна называется!

– Холли, что ты здесь делаешь? – спросил я, осознав, что рад ей.

– Я здесь нахожусь. – Одним прыжком моя лучшая подруга перемахнула мне на спину, обрушив на меня небольшую снежную лавину. – А как ты?

– Паршиво, – отозвался я.

Крошечными лапками Холли погладила меня по морде:

– Несчастная любовь?

– Сам не знаю. – И тут меня словно прорвало: – Говорят, любовь способна преодолеть любые преграды. Но теперь, кажется, мне достаточно простой дружбы с Лу. Большего мне не надо.

Холли устроилась между моих передних лап.

– Ты ведь всё равно уже любишь другую, – заметила она с лёгкой усмешкой. – И она тоже в тебя влюбилась, но до тебя это ещё не дошло, да?

– Кого ты имеешь в виду? – спросил я – и вдруг сам сообразил: – Тикаани?

– Значит, ты всё-таки не такой уж тугодум! Хотел бы ты сейчас оказаться рядом с ней? Посмотреть ей в глаза? Обо всём ей рассказать? Побродить с ней по лесу?

– Да, да и ещё раз да, – не стал отпираться я. Будь я сейчас мальчиком – точно бы покраснел. Одни только мысли об этом были невообразимо приятными. – Но… Я большая кошка, а она волчица – вдруг это имеет для неё значение?

Холли, забавляясь, дёрнула ухом:

– Ну и что? Разве ты не заметил, что она глаз с тебя не сводит? Что она тебе рада, даже когда ты её будишь в три часа ночи? Что она невзлюбила Лу, потому что знает, что та тебе нравится?

Надо же быть таким дураком! Это как та человеческая игра, что зовётся пазлом. Все части вдруг сложились. Они бы уже давно сложились, но мне не приходило в голову их соединить.

– Возможно, ты права, – осторожно проговорил я. – Ты в самом деле так считаешь?

Холли перебралась на моё плечо, а оттуда на голову:

– Конечно. Мы с Брэндоном уже поспорили, когда ты наконец-то сообразишь.

– Какие же вы… – прошипел я больше для порядка. Я слишком наслаждался тем восхитительным чувством, которое меня охватило. – Как ты думаешь, с чего… когда… что…

Моя лучшая подруга тихонько захихикала:

– Думаю, это произошло, когда вы вместе сражались на той горе с этой свиньёй Эндрю Миллингом, чтобы освободить твою младшую сестру. Девочку-волчицу наверняка впечатлило, что тебе удалось его победить!

Что верно, то верно. С тех пор как мы вместе сражались, нас связывали невидимые узы. Мы доверили свою жизнь друг другу – и не пожалели об этом. Я вдруг всё понял: Тикаани и в стаю вернулась ради меня, чтобы Джефри наконец перестал мстить мне за её «предательство». Потому что я ей нравлюсь… Или она в меня влюблена? Я всё ещё не мог в это поверить.

Тикаани! Я бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас рядом, поговорить с ней, но она вместе с двумя учениками из Коста-Рики – Крисом и Спарки – гостила у своих родных на Крайнем Севере. Я ужасно им завидовал: наверняка эта встреча прошла бы совсем не так, как с вапити! Лишь поздно вечером в воскресенье пилот заберёт эту троицу – двоих, наверное, продрогших до костей – обратно.

Как мне только продержаться до её возвращения?

– Пошли обратно в школу. – Холли непривычно нежно дёрнула меня за ухо.

К тому времени Брэндон тоже вернулся. Я прошмыгнул в нашу комнату, превратился в человека и натянул на себя футболку.

– Как всё прошло? – спросил Брэндон шёпотом, потому что Кинг уже спал.

– Ужасно! – покачал головой я, вкратце описав, какой приём нам оказали.

Брэндон сдавленно фыркал, чтобы не расхохотаться в голос, особенно когда я рассказал, как от печенья из сена Кинга стошнило прямо на пианино.

– Кошмар! Поверить не могу. Мистер Элвуд ему этого никогда не простит – хорошо, что Кинг скоро уезжает.

– А как у вас с Морин всё прошло?

– Весело. Стоило моим родителям отвернуться – она таскала у них куски с тарелки, но они ничего не заметили. Только под конец они выяснили, что Морин стервятник, – и пришли в ужас, а до этого они хорошо ладили. Отец пытался говорить с ней по-испански, и мне было за него немного неловко, но Морин сочла это забавным.

– Морин неплохая девчонка, – заметил я.

Потом я лёг на кровать, уставился в потолок и начал фантазировать.

– Чего тебе не спится? – пробурчал Брэндон.

– Хочу поговорить с Тикаани, когда она вернётся, – признался я.

– А, так до тебя всё-таки дошло?

– Кажется, да, – отозвался я, и мне снова показалось, будто по моим жилам струится солнечный свет. – Почему вы мне раньше не сказали?

– Ты бы заявил, что у нас мозг величиной с орех.

– Почему именно с орех? Я что, Холли?

– Или что у нас не все когти на лапах – откуда мне знать, что пумы говорят в таких случаях? – Брэндон зевнул. – Всё, буду спать! Если засну, конечно… У меня из головы не идут Фрэнки и Миллинг. Вчера мне даже приснилось, что они побывали здесь и сбросили на нашу школу зажигательную бомбу.

– Дурацкий сон – Фрэнки бы сбросил разве что глубинную бомбу, – пробормотал я, а в голове у меня уже зрели новые планы, как положить конец козням моего злейшего врага. Может быть, Совет обратится с воззванием ко всем оборотням, чтобы те помогли отыскать восемь опорных пунктов Миллинга? И тогда мы сможем предать эти места огласке или даже напасть на них.