Вряд ли Джефри в ближайшее время меня простит. Или Эндрю Миллинг. И я сомневался, смогу ли я простить их.

– Досадно, что листок с фотографией сгорел, – сказал я подруге-белке.

– Знаешь, Караг, – проговорила Холли (сейчас она снова была в облике девочки), с лёгким сочувствием посмотрев на меня, – а ведь ты так до конца и не освоился в мире людей.

– Это ещё почему? – скривился я. Мне было не до шуток.

– Как ты думаешь, сколько экземпляров этого журнала существует? – спросила Холли.

– Ну, один – он же лежал в палате, – ответил я.

– Нет, мой дорогой: их примерно столько же, сколько опавших листьев в кленовом лесу с приближением октября.

– О, – больше мне ничего не пришло в голову. Но это было радостное «О»: значит, ещё не всё потеряно!

– Не спеши радоваться… Отыскать именно этот дурацкий номер будет нелегко, потому что он, похоже, вышел довольно давно и обложка была оторвана. Мы могли бы написать в редакцию, но нам, возможно, не придётся этого делать, потому что – та-да-а-а! – Холли просияла, – я запомнила название этой телевикторины, указанное под фотографией. «Угадай-ка»! Виола время от времени её смотрит. Передача идёт сегодня вечером, и, если эта женщина снова в ней участвует, Джеймс Бриджер сможет увидеть её по телевизору.

Я вдруг ощутил такую лёгкость, будто с меня сняли трёх или четырёх бизонов. Хоть какие-то приятные новости за сегодня! Настроение у меня улучшилось ещё больше, когда Тикаани появилась без своей стаи и молча подсела к нам.

В этот вечер мы с моим любимым учителем в нетерпении сидели перед телевизором. Тикаани и Холли разместились рядом с худощавым учителем, а я устроился в кресле. Джеймс Бриджер сидел на диване, слегка наклонившись вперёд и опершись локтями на колени, и сосредоточенно глядел на экран. Телевикторина «Угадай-ка», начавшаяся с оглушительной музыки и аплодисментов публики, меня не интересовала – я наблюдал за лицом Бриджера. Внешне учитель оставался совершенно спокоен, но я чувствовал, как он напряжён. От меня не укрылось, как дёрнулся вдруг мускул на его подбородке.

– Да, – только и произнёс он. – Это она.

Непривычно, когда учителя переживают. Мы все почувствовали, что Бриджер крайне озабочен: от этой своеобразной женщины веяло опасностью. Когда передача закончилась, Джеймсу Бриджеру удалось выяснить её имя: Ребекка Янгблад. Если это, конечно, её настоящее имя.

– Теперь мы попытаемся связаться с ней и разузнать, что она задумала, – сказал он мне и удалился на совещание с Лиссой Кристалл.

Дверь её кабинета закрылась у нас перед носом.

Мы с Холли, обеспокоенно переглянувшись, обосновались вместе с Тикаани в углу комнаты для отдыха, чтобы всё обсудить. Наступил вечер, сквозь стеклянный купол на третьем этаже мерцали звёзды. Казалось, они падали с неба горстями, но на самом деле это были всего лишь снежинки.

Не успели мы обменяться парой слов, как появились сияющие Брэндон и Морин.

– Мы теперь суперзвёзды Секретного клуба рейнджеров, – с гордостью заявил Брэндон, с размаху плюхнувшись на диван, так что тот протестующе заскрипел. – Мы только что предотвратили серьёзную аварию!

– Ух ты, круто! И как же? – спросила Лу, проходившая мимо и присоединившаяся к нам.

– Морин увидела с воздуха, что по шоссе, проходящему через национальный парк Гранд-Титон, на бешеной скорости несётся внедорожник… – начал Брэндон.

– …а наш мальчик-бизон знал, что за поворотом как раз переходят дорогу несколько вапити, – хрипло продолжила Морин. – Мы поняли, что водитель вот-вот врежется в них на полной скорости!

Лу побледнела:

– Но вы… вы…

– Не волнуйся, нам удалось предупредить вапити буквально в последнюю секунду, хотя они разозлились, что бизон их шуганул, – с усмешкой поведал Брэндон. – А чтобы этот тип ещё кого-нибудь не задавил, мы огромными буквами вытоптали на снегу слово «МЕДЛЕННО!». Кроме того, там, где он проезжал, Морин то и дело садилась на дорожные столбики. Мы, так сказать, защищали его от него самого.

– Должно быть, это выглядело так, будто я только и жду, когда он попадёт в аварию, чтобы отведать его мяса! – Морин втянула голову в плечи, скрючила пальцы как когти у стервятника и состроила угрожающую гримасу.

– А что, разве это не так? – Брэндон ухмыльнулся ещё шире.

– Фу, с ума сошёл! – Морин схватилась за горло, будто её тошнит. – Но я бы с удовольствием попробовала сбитого машиной бизона.

Ухмылка сползла с лица Брэндона.

– Ты замечательный рейнджер, – заверил я Брэндона, подумав о своей практике… И о том замечании, которое отпустил Джефри: «Из тебя бы вышел паршивый рейнджер – ты небось и не догадываешься, чем им приходится заниматься?» Надо, наверное, разузнать, что он имел в виду, да пока не до этого.

Школьный обмен постепенно подходил к концу, и я знал, что по многим из тикос мы будем скучать. Но выходной гости ещё проведут здесь, и нам велели взять их к себе домой, чтобы они не скучали и упражнялись в английском.

– Мисс Кэллоуэй, боюсь, в этот раз не очень удобно, – сказал я учительнице человековедения, которая это всё организовала. – Мне нужно кое-что обсудить с Рэлстонами. Они заметили, что я всю ночь провёл не дома, и ждали от меня объяснений, а я взял и сбежал.

– Прости, Караг, но нам нужно где-то разместить всех учеников, – настаивала Сара Кэллоуэй. – Я же не прошу тебя взять с собой Эстеллу, которая будет орать на весь дом. Я подумывала о Кинге. Ему наверняка не составит труда немного побыть одному, чтобы ты мог поговорить с приёмной семьёй.

Я силился улыбнуться, но улыбка вышла довольно жалкой. На самом деле я боялся разговора с Рэлстонами.

– А в воскресенье меня пригласила к себе Лу Элвуд, – сообщил я. Если вместо одной хищной кошки к семейству оборотней-вапити заявятся сразу две – только искры из-под копыт полетят! Или кошки, если Элвуды нас вышвырнут.

Но мисс Кэллоуэй оставалась непреклонной, и в пятницу вечером я пошёл искать Кинга, чтобы сообщить ему радостную новость. Я обнаружил его на раскладушке, где он в обличье ягуара лёг подремать – большой золотистый клубок в чёрных пятнах. Он тихонько урчал во сне.

– Эй, Кинг, – окликнул его я.

Мой новый друг поднял голову, доверчиво посмотрел на меня янтарными глазами и зевнул:

– Что такое?

– Обещаешь мне весь выходной ни на кого не прыгать?

– Ладно, так и быть.

– И не превращаться?

– Угу.

– И не оставлять нигде свою шерсть, особенно на тех, у кого аллергия на кошек?

Кинг уставился на меня круглыми глазами.