— Для тебя все средства хороши, что ли? Так нельзя, — строго проговорил Степаныч.

— Там, на реке, группа была бы слишком заметной, — ответил я. — Лучше одному.

— Вот как, — Женя сошел с лестницы. — Мы для тебя, значит, обуза?

Корзун нахмурил свои белесые брови, пошел на меня.

— Все, что я делаю нужно для защиты Обороны и моих близких людей. Вас, то есть.

— Мы для тебя обуза, что ли? Нянькаться с нами вздумал? — Завелся Женя. — Я воевал! А ты со мной нянькаться⁈ Как с дитем⁈

— Успокойся, — проговорил я.

— Мужики, харе, — Степаныч отлип от стенки, пошел к нам.

— Мы все вместе решаем! Хватит решать за нас! Сегодня это, а завета че? Попрешь из Обороны, если че будет не по-твоему? Герой, блин! — Повысил голос Женя.

— Что ты несешь? — Прошипел я сквозь зубы.

— Да просто ты много на себя берешь!

Женя толкнул меня в грудь, я ответил тем же.

— Супермен, мля, нашелся! Вандам-арнольд шфарцнеггер! Сдохнешь, а мы и не узнаем! — Отступил Женя.

— Хватит вам, как дети малые! — Вклинился между нами Степаныч. — У нас щас общая беда. Надо ее прежде всего устранить.

— Я не позволю вам умереть еще раз, — от досады, ляпнул я не подумав. Глянул на Женю поверх Степанычева плеча.

— Че? — Удивился Женя.

Степаныч тоже обернулся ко мне.

— Приехали! — Спустился на нижний этаж прачечной Фима. — Ихняя машина подъехала!

— Веди сюда, — сказал я Фиме, и тот тут же поднялся обратно.

Я украдкой облегченно вздохнул. Надо ж было такое ляпнуть? «Умереть еще раз»… Благо появился Фима, и все отвлеклись на него.

Через полминуты к нам спустился Тургулаев в сопровождении Фимы и Вадима. Разведчик поздоровался со всеми за руку. Подполковник же сразу направился к пленному, поднял его голову за волосы, всмотрелся в лицо.

— Жаль, что тебе уже рожу разукрасили. Я б сам с радостью тебе хлебало разбил, — зло проговорил он.

У меня в голове промелькнула мысль, что пленного не стоит оставлять вместе с подполковником. Тургулаев, только что вернувшийся из Новороссийска, выглядел злющим, как бойцовый пес. Кажется, он понял, что зря сорвал группу с места. Его собственная ошибка привела подполковника в ярость, и теперь он готов выместить свою злость на ком угодно. Даже на таком важном подозреваемом, как этот чеченский боевик.

— Он сегодня не в духе, — шепнул мне Вадим.

— Вижу.

— С полковником надо поосторожнее, — продолжил разведчик. — Был за ним грешок один.

— Какой?

— Однажды у него на допросе, еще в Краснодаре, один браток умер. Бандиты тоже оружие покупали, а этот готов был сотрудничать, ну, говорить… Да только Хизирыч его так избил, что сердце у мужика не выдержало. Списали все на недостаточность. Но как факт… А щас подполковник злой…

— Я за ним присмотрю, — шепнул я в ответ.

Вадим немного помялся, поджал губы, опустив глаза.

— Кстати, Витя…Спасибо. Ты меня спас. Да еще и сам выбрался. Как ты умудрился?

— Потом расскажу, — проговорил я. — А ты как оказался на речке? Ты же должен был уехать в Новороссийск.

— Когда ты позвонил, — начал он. — Я даже до Кропоткина еще не доехал. Ну и тут же связался с командиром. Сообщил, что, возможно ты взял след покупателей. Но… — Он понизил голос. — Но подполковник не очень любит менять своих решений. К счастью, я уговорил его отпустить меня в Армавир. Я, так-то, ожидал, что на Кубани стрелка будет. Стенка на стенку, как обычно. А тут приехал, и на тебе, один оказался перед вооруженными головорезами. А ты-то что там делал?

— Вел наблюдение, — хмыкнул я.

— Наблюдение?

Тогда я рассказал разведчику про мою сумку с фотоаппаратом, которая осталась лежать на берегу, в кустах.

— Сможешь отыскать? — Заинтересовался он.

— Да. Завтра займемся.

Вадим покивал.

От нашего разговора всех отвлек хлопок. Это Тургулаев врезал чечену по морде.

— Ты, сукин сын, ботинки свои щас кровью обхаркаешь, — проговорил он, утирая лицо. Видимо, чеченец плюнул в него, когда тот задал ему какой-то вопрос.

— Какие будут указания, командир? — Спросил Вадим.

— Всем выйти, — проговорил Тургулаев мрачно. — Я сам его допрошу.

Мы переглянулись. Вадим нахмурился.

— Это моя контора, — выступил я вперед. — Я не позволю, чтобы в моей конторе кого-то прикончили. Даже чеченского боевика.

— Кто тебе сказал, Летов, что я буду его убивать? Просто задам несколько вопросов, — зло сказал Тургулаев. — Вадим, неси полевой телефон из машины. И крокодилы захвати. Ща мы ему яйца поджарим.

— Вам нужно, чтобы он заговорил или помер? Если помер, то просто пустите ему пулю в лоб, но не здесь, — вклинился Степаныч.

— Никто не помрет, — сказал я. — Он много знает. Надо расколоть.

— Я и буду колоть, — заглянул мне в глаза Тургулаев.

— Колите, но в моем присутствии.

— Не мешай мне работать, Летов, — покачал головой подполковник. — Я сказал, всем выйти. Вадим, телефон.

Вадим кивнул, стал было подниматься по ступеням.

— Прежде чем запытать его до смерти, надо с ним хоть поговорить, — возразил я.

— Уже поговорил. Он мне в рожу харкнул.

— Мне кажется, подполковник, — я скрестил руки на груди. — Вы щас не в лучшей форме, чтобы вести допросы.

— Да? Умный такой? Сам, что ли, поведешь?

— Если допрашиваем здесь, без протокола, — не отступал я. — То только в моем присутствии.

— Всем выйти! — Крикнул подполковник.

Мужики переглянулись, но никто и с места не сдвинулся. Даже Вадим застыл на пути наверх.

— Ладно, — Тургулаев упер руки в боки. — Тогда мы его забираем. Сами допросим.

— Вы уже сделали одну ошибку. Большая часть вашей группы кукует сейчас в Новороссийске без дела. Так?

Тургулаев не ответил.

— Так?

Сделав вид, что он меня не слышит, Тургулаев крикнул:

— Вадим, наручники!

— Я не позволю вам совершить и вторую ошибку, — отрицательно покачал я головой.

— Летов, не борзей, я при исполнении.

— Ты озлоблен, подполковник. Пока ты ездил туда-сюда из города в город, я делал твою работу.