Поднимаю на Гера глаза, чтобы встретиться с волком взглядом. Его взор горит расплавленным янтарем, завораживает, выключает все лишнее вокруг. И в ответ опять в груди и внизу живота разбухает чувство животной, почти невыносимой потребности в нем. Распирает так, что хочется кожу содрать, наизнанку вывернуться перед ним, чтобы отдаться до конца. Чтобы оно, это чувство, не мучило.

Метка на шее оживает, тикает сладкой болью. Отравляет меня. Тело ломает от желания близости, а мозг кипит от мучающего меня вопроса, что это ведь не совсем мои чувства, да? Это просто его яд в крови…

Я вижу жажду в звериных глазах Гера. Такую же, какая мучает меня. Они так близко…И его губы почти касаются моих. И наше рваное дыхание смешивается, зависая в прохладном ночном воздухе теплым облаком. Жажду и обреченность…

– Как ты справляешься с тем, что метка управляет тобой? Тебя это не злит? – шепчу, вглядываясь в его лицо.

Криво улыбается, показывая выступившие клыки, проводит костяшками по моей щеке. Легко, почти небрежно.

– Я просто отдаюсь своему зверю. Он решает за человека, – тихо отвечает Гер.

Костяшки его пальцев касаются моих приоткрытых губ. Целую обветренную кожу.

– Тоже так хочу. Меня это мучает. Сделай сейчас, чтобы у меня тоже было так. Я знаю – ты можешь… – сбивчиво прошу у своего волка.

– Уверена? – выгибает бровь.

– Да. Устала думать, насколько это реальные и мои чувства…

Мужская ладонь на это крепко перехватывает мой затылок, большой палец фиксирует подбородок, заставляя задрать голову и смотреть Геру прямо в глаза. И янтарный взгляд волка будто плавится начинает, черные зрачки закручивают воронку, засасывают вглубь. По моему телу проходит дрожь, ноги слабеют, дыхание срывается на поверхностное и частое-частое. В голове туман. Перестаю что-то понимать. Только сладкое, тягучее желание. Непереносимое. Со стоном подаюсь к нему, сама целую, жадно обнимаю торс, трусь о ширинку бедрами. Какие мысли? Их нет… Только зов этот животный остался. Как мне и хотелось.

Ничего не понимаю, не осознаю. Как мы оказываемся внутри пещеры? Когда успели раздеться? Только ощущения, что тела все ближе – ближе- ближе…Хочется всей кожей потереться об него, оставить свой запах, пропитаться его. Влажные горячие тела скользят по друг другу, трутся, высекая плавящийся огонь. Целую, трогаю, кусаю везде, где только могу дотянуться. Поддаюсь ритму мужских толчок в каком-то наркотическом восторге. Не думаю ни о чем…Разрядка накрывает экстатической волной, схлынивает и снова наступает. Не считаю. Это словно сильный прибой, треплющий мое пропитанное инстинктами тело. И этот прибой все накатывает и накатывает, пока мой волк во мне. Последний его толчок заставляет снова дрожать. И от разочарования, что он покидает меня, и от сладкого прошивающего насквозь удовольствия.

Откидываюсь, вся мокрая, на шкурах, тяжело дышу. Перед глазами плывет, темная комната расцвечивается вспыхивающими красными пятнами.

Гер перехватывает мой подбородок, ловит взгляд. Его глаза опять почти человеческие, внимательные, осмысленные, строгие. Ощущаю, как тут же медленно возвращаюсь в реальность.

И в этой реальности стыд словно ведро ледяной воды.

Боже, я где-то его не лизала, о чем только не просила…

Лицо вспыхивает, пылает. Ощущаю вдруг прорывающуюся сквозь патоку в голове боль: от царапин на груди и бедрах, от укусов на влажной коже, от саднящего заднего прохода. Великая мать… Слабой рукой нащупываю одну из шкур рядом, пытаюсь прикрыться. Гер фыркает, закатывая глаза, и растягивается звездой на настиле. Он прикрываться явно не собирается.

– Сама попросила, – насмешливо выдает.

– Мог бы отказать, – бурчу.

Гер оставляет мою фразу без внимания. Закидывает одну руку себе за голову, вторую же протягивает ко мне и убирает со лба налипшую прядку. Касание его пальцев к разгоряченной коже как остаточный удар током. Мурашки волной прокатываются. Облизываю губы, отвожу глаза.

– Ты ведь знаешь, что твой запах моментально усиливается от возбуждения? – его голос хрипловатый и немного снисходительный, – Можешь отворачиваться, Ча-ари, я все равно "читаю" твои мысли.

Вспыхиваю сильнее. Щеки горят.

– Эти мысли ты и вложил мне в голову своим укусом. Конечно, легко теперь "читать", – шиплю, пихая его в бок.

Гер щурится, чуть приподнимаясь на локтях, а потом сгребает меня одной рукой в охапку и притягивает к себе на грудь.

– Ну все, хватит. Иди лучше сюда, – прижимает мою голову к тому месту, где у него бьется сердце. Успокаивающе проводит по волосам. Затихаю, сопя.

– Кто твой отец, Дина. Ты знаешь? – спрашивает задумчиво через некоторое время, рассеянно пропуская через пальцы мои спутанные локоны.

– Нет. Мама всегда обходила эту тему.

– Он человек?

– Конечно. Я же человек, – пожимаю плечами, – Была бы смесью – было бы видно…Почему спрашиваешь?

– Ну…– ладонь Гера на секунду замирает на моих волосах, – Пахнешь как человек, но…Знаешь, Дин, твоя реакция на метку – она не совсем человеческая. Если бы ты была обычной человеческой самкой, ты бы…Как бы поточнее сказать…Твоя симпатия ко мне бы увеличилась, но ощущения, что тебя буквально что-то заставляет хотеть меня и нет сил сопротивляться – его бы не было. Так люди на укус не реагируют. У них однородная личность, понимаешь? Нечему бороться внутри.

Гер прижимает указательный палец к моей груди и легонько несколько раз стучит, показывая, где именно я ощущаю этот раздрай. Очень четко показывает…Меня даже в пот бросает от того, как он легко выразил то, что я сама для себя формулирую с трудом. Будто, и правда, мысли мои читает…

– А кто же так чувствует тогда, если не люди? – сглатываю нервно и поворачиваю голову, чтобы видеть его лицо.

– Оборотни…я. Все, у кого две сущности. Или сумасшедшие, – тут он криво улыбается, – Но ты точно не то и не другое. Второй сущности у тебя нет, и мыслишь ты иногда даже слишком здраво для такой хрупкой и наивной с виду девушки. Особенно, если это касается твоего выживания. Ты, Дина, загадка…

Улыбаюсь ему в ответ. Почему-то приятно. Легонько провожу пальчиками по густым бровям вразлет, разглаживаю морщинки на лбу Гера, очерчиваю нос, губы. Он урчит довольно, ловит мои пальцы ртом, прикусывая. Глаза, разглядывающие меня, лениво поблескивают янтарем.

– И как твои две сущности уживаются? – мне почему-то хочется знать, поэтому я спрашиваю, – Ты сказал, что просто отдаешь возможность решать волку, отпускаешь его. Но ведь сейчас ты больше человек, да?

Гер кивает, прикрывая глаза и снова откидываясь головой на шкуры.

– И человек в тебе не спорит с волком? По поводу меня, например…

– Они спорили, но волк победил, – бормочет.

– М-м -м… – я растягиваюсь сверху на его большом мускулистом теле, жесткие волоски щекочут мою кожу, рассылая трепетные волны.