– Наслаждение!

– Пейте на здоровье, Павел Николаевич.

– Спасибо вам, мама.

Через пару минут Пашка попросил налить ему вторую кружку напитка.

– С удовольствием, Ритунь, а тебе плеснуть?

– Нет, с меня достаточно.

Катарина, отказавшись от чая, довольствовалась холодным соком.

– Ох, ну какой замечательный чай, – хвалила Ангелина, – кстати, я говорила, что он со вкусом вишни?

– Сто раз, – отмахнулся Пашка.

– А я сказала, что это слабительный чай?

Павел застыл с третьей чашкой в руках:

– Что?!

– Мама, это правда?!

– А что это вы глаза вытаращили? Маргош, ты же знаешь, я сколько лет страдаю от запоров, а чаек – просто чудо, выпил чашечку, и все.

– Что – все? – выдохнул покрасневший Пашка.

– Наступит смерть на унитазе! Или, если выразиться более корректно, пронесет по полной программе, небо с овчинку покажется. Павел Николаевич, вам еще подлить?

Пашка побагровел:

– Катка, у тебя есть топор или отбойный молоток?

Вскочив, Ангелина бросилась в коридор.

– Павел Николаевич, одумайтесь! Я мать вашей жены, бабушка ваших детей, в конце концов! Ритуня, он не в себе, запри его в ванной комнате, пока вся дурь из головы не выйдет… А лучше сразу в туалете, там дурь не только из головы выйдет. Учитывая, что он выдул три бокала, думаю, придется Катке на унитаз скидываться.

– Мы скинемся, – орал Павел, барабаня кулаком в дверь Ангелины, – но только после того, как я вас скину из окна!

– Рита, оттащи бешеного от комнаты, я сердечница…

Марго дотронулась до живота:

– Иногда моя мать – хуже Гитлера.

– По сравнению с Розалией Станиславовной Ангелина Дормидонтовна – сущий ангел, – вздохнула Ката.

Лилиана металась по квартире в поисках солнцезащитных очков. Она точно помнила, что с вечера положила их на журнальный столик, но сейчас, кроме парочки журналов и пепельницы, на нем ничего не было.

– Куда они запропастились?

Обшарив всю квартиру, Серебрякова обнаружила очки на полке в ванной комнате. Водрузив их на свой аккуратный носик, актриса подошла к зеркалу, улыбнувшись своему отражению.

В настоящий момент она меньше всего походила на звезду сериалов Лилиану Серебрякову. Пепельный парик, очки, натянутая до подбородка светло-серая водолазка и туфли на низком каблуке делали ее похожей на среднестатистическую женщину средних лет. В таком виде можно запросто смешаться с толпой, никто даже внимания не обратит.

Положив в сумочку ключи от машины, Серебрякова вышла из квартиры. К подобному маскараду ей приходилось прибегать всегда, когда требовалось остаться незамеченной. Лишь однажды обмундирование не помогло. Вспомнив тот случай, актриса хищно улыбнулась. А дело было так. Лилиана зашла в торговый центр и, поднявшись на третий этаж, прошествовала в бутик женской одежды. Навстречу ей бросилась продавщица с дежурной улыбкой на устах и шаблонной фразой:

– Здравствуйте, чем могу вам помочь?

– Нет, спасибо, – Лилиана покачала головой.

Девица не сдавалась.

– У нас появилась замечательная коллекция, ой… – она осеклась. – Лилиана Всеволодовна, это вы?

Серебрякова застыла. Интересно, как ее смогли узнать, если очки и шарф скрывают пол-лица?

– Вы ошиблись, – отмахнулась Серебрякова.

– Ничего подобного, я давняя ваша поклонница, не пропускаю ни одного фильма с вашим участием и узнаю вас из тысячи, будь вы хоть в скафандре.

– Тише, прошу вас, не надо привлекать внимания.

– Вот видите, значит, я права, это действительно вы.

Отнекиваться не имело смысла, приспустив шарф, Лилиана поинтересовалась:

– Как вы меня узнали?

Девушка засмеялась.

– Так по голосу, Лилиана Всеволодовна, по голосу, он у вас такой… ни с чьим другим не спутаешь.

После того случая Серебрякова, находясь в общественных местах, старалась менять и голос.

Свернув с МКАД, актриса покатила в сторону области, ощущая, как по ее спине тоненькими струйками стекает пот.

* * *

В воскресенье Катка проснулась в прекраснейшем расположении духа. Как ни странно, но сегодня ей удалось выспаться. Ни Парамаунт, ни телефонные звонки, ни даже крики Ангелины Дормидонтовны были не в состоянии вырвать Копейкину из объятий сладостных сновидений. Под утро ей приснился замечательный сон: будто они с Андреем отдыхают на берегу Черного моря. Теплый песок, голубое небо и бирюзовая гладь воды представились взору настолько четко, что Катка ощутила некоторое разочарование, когда, открыв глаза, поняла, что это был всего лишь сон. Часы показывали полдень.

– Ого! Интересно, Ангелина случайно не подсыпала вчера в чай снотворного?

В последний раз Катарина спала до полудня, будучи еще студенткой. С годами у нее выработалась привычка вскакивать максимум часов в десять, а сегодня…

Юркнув в ванную, Ката стала морально готовиться к поездке в салон «Шар судьбы».

«Интересно, по выходным он работает или придется подождать до завтра?»

На кухню она впорхнула одновременно с Ангелиной. У старушенции был довольно-таки бодренький вид, чего никак нельзя было сказать о бледной Маргоше. Подруга выглядела уставшей и хмурой.

– Добрый день.

– Долго вы в кроватке нежитесь, госпожа Копейкина, – прогудела Рита. – Как спалось?

– Чудесно! Знаешь, Ритунь, будто заново родилась.

– Завидую.

– А меня всю ночь кошмары мучили, – вставил Артемка.

– Мы с Павлом тоже глаз не сомкнули, – Рита с неодобрением посмотрела на мать, – по твоей милости, между прочим.

– Да? – удивилась Ангелина Дормидонтовна. – Странно, а мне чай не помог, может, нужно было выпить три чашки, как Павел Николаевич?

– Павел Николаевич лежит в лежку, ни жив ни мертв, и тебе, мама, лучше сегодня не попадаться ему на глаза.

– Ничего с ним не случится, подумаешь, провел ночь в туалете, не царь, как-нибудь переживет. Лучше на унитаз бегать, чем по бабам.

– Ангелина Дормидонтовна, Павел – святой человек, не наговаривайте: он не пьет, не курит…

– Ага, даже как-то странно, мужик равнодушен к табаку, к спиртному… начинают терзать сомнения.

– Какие еще сомнения?

– Значит, баба у него есть! Или, спаси господи, мужик.

– Мама!

– Что – мама, смотри, дочка, я тебя предупреждала, потом встрепенешься, да поздно будет. Помнишь, как у тети Лизы сын Сашка с мужиком жить стал? А ведь был нормальный парень, всегда чистый, опрятный, ноготки на пальчиках накрашены… красота! А потом – бац, с мужиками спелся. И ведь что характерно, никто не подозревал, как маскировался, мерзавец! Гляди, и твой…