– Шуз тоже матери врет. Про кроссовки. Наверное, придумал сказку про склад заброшенный, где лежат коробки. Бери – не хочу.

– Ну, так это мелочь!

– Это у тебя мелочь, а Шуз это сделал по-крупному. – Катька снова повернулась в сторону помойки, Виталик с узлом послушно топал следом. – Его желанием было – каждый день новые кроссовки. И он не собирался от него отказываться. Ему надо было только избавиться от последствий. А для этого стоило всего лишь кое-кого обмануть.

– Тебя? – проявил смекалку на класс старше.

– И всех вас! Вы думали, что обманываете только меня, а на самом деле Шуз вас всех кинул. Вы лишились своих желаний – ни компота, ни робота, ни удачи в школе! А он – до сих пор в новых кроссовках. Надо было, чтобы вы поверили: необходимо отказаться от желаний. Вы и отказались. А Шузу за это бонус – салатовая обновка.

Виталик сопел. Смотрел под ноги. И даже немного шмыгал носом. Шагнул ботинком в лужу. Колыхнул воду.

– А если ты тоже врешь?

– Желания сбываются у врунов. Этот Рыцарь, он же не просто так по кладбищу ходит. Он в жизни всегда обманывал, из-за чего и умер. Проклятье ему не дает успокоиться. Вот он и бродит по кладбищу, ищет, как избавиться от него. И Рыцарь не за истукана, а против. Наверное, истукан и не дает его проклятию завершиться. Истукану нужно, чтобы все врали, не выполняли обещания. У вас у всех и желания такие – чтобы они исполнялись, надо врать. Рыцарь ничего особенно не делал. Пугал только, прогонял с кладбища, а не пытался убить! И Шуз это знал.

– Юрику это не понравится, – пробормотал Виталик. – У него тоже было сильное желание.

Катьке не хотелось узнавать, какое желание было у долговязого. Ну их, этих старших!

Она смотрела на поникшего Виталика. Все-таки иногда бывает хорошо, когда говоришь правду. Улыбаться тянет.

– Почему я должен тебе верить? – упрямился Виталик.

Катька отобрала узел и сгрузила его в зеленый контейнер. Избавившись от тяжести, ей сразу захотелось немного полетать.

– А не надо мне верить! – Руки отряхнула, куртку одернула, прическу поправила. Можно и домой идти. Отдыхать. Все, как предписал врач. – Но я с недавних пор не вру. Здоровье не позволяет.

– Шуз говорит, что ты неврастеничка, что все выдумываешь только потому, что влюбилась.

С Шузом и так все было понятно. Чтобы сделать Виталику больнее, прощально помахала ручкой.

– Пока он врет, его желания сбываются, – пропела она. – Перестанет, придется ходить в старых кроссовках.

Дальше все произошло стремительно. Ворона спикировала с козырька подъезда. Прыгнула, расправив крылья и выставив вперед лапы с когтями. Наверное, она пыталась изобразить хищника. Орла. Или беркута.

Но это все-таки была воробьинообразная тварь. Сначала она каркнула. И этим выдала себя.

Катька вжала голову в плечи.

Птица стала тормозить, размахивая крыльями. С шумом.

Катька успела поднять руку и отступить.

Когти впились в куртку. Жесткие крылья мазнули по лицу.

Вместо того чтобы погнать к подъезду, страх заставил ее замереть.

Серый клюв метил в глаз.

Не попал. Ворона удивленно вскрикнула, опрокинулась, нелепо замахала крыльями.

– Юрику это не понравится, – повторил на класс старше. – А смотри, везука! С первого раза попал!

Он вытянул из кармана камень побольше, замахнулся. Но птицы уже не было. Только несколько перьев валялось у Катькиных ног.

– А что ты там хотел мне сказать, когда пришел? – спросила Катька. Встреча с вороной напомнила ей недавние события.

– Можно сходить на кладбище, – предложил Виталик. – Написать что-нибудь.

– Нет, на кладбище я не пойду. Я маме обещала туда не ходить. – Катька отряхнула руки. – Помнится, ваш Юрик говорил, что за надпись на склепе мне достанется от него респект и уважуха.

– Ну? – напрягся Виталик.

– А еще помощь, если понадобится.

– Ну? – тупил Виталик.

– Мне нужна помощь.

Все как будто повторилось. Они сидели в тренерской. Один мелкий ковырял обмотку на мате. Другой устроился на полу, только теперь в руках у него была длинная мармеладина, и он от нее методично откусывал. Долговязый Юрик в обнимку с бутылкой газировки раскачивался на стуле. Вид имел мрачный. Виталик балансировал на мяче. Без батона.

Катька стояла. После всего произошедшего она не могла сидеть. Мелкий с мармеладиной забыл о своем угощении, настолько увлекся рассказом. В уголке рта его скопился сладкий зеленый сок.

А Катька рассказывала. Про реку с живой водой. О том, как она превратилась в мертвую, как появился истукан. Как мертвая вода стала оживлять покойников. Про Рыцаря, который не служит истукану. Рыцарю надо выполнить всего лишь одно обещание, чтобы освободиться, но сделать он это не может. Вот и гоняет с кладбища обреченных постоянно врать. Потому что не хочет, чтобы они давали силу истукану. Про несчастную девушку. Про свои сны, где видела птицу Сирин и балерину.

– Сирин – это птица с женской башкой? – уточнил долговязый. – На могиле Пришвина такая. Все писатели вруны. Пришвину самое место на этом кладбище.

– Чем больше Шуз врет, тем сильнее становится истукан, – не отвлекалась Катька. – Истукану осталось чуть-чуть, и он наберется силы.

– Врет, значит…

На класс старше оказался прав. Юрику очень не понравилось, что его обманули.

– Ну так на любого вруна найдется управа.

Долговязый отвинтил крышечку, опрокинул бутылку и долго пил ядовито-зеленую жидкость, дергая в момент глотка кадыком. Потом он какое-то время сидел, прислушиваясь к своим ощущениям. Довольно икнул.

– Что ты будешь делать? – спросила Катька. Мировая справедливость волновала мало. Мужские обиды – не ее тема. Ее тема – вороны-убийцы. Ее тема – внезапный интерес истукана. И, конечно, Рыцарь.

В своем рассказе Катька кое-что утаила. С Виталиком они договорились на пять около школы. Но чтобы подойти к школе, надо было пройти мимо кладбища. Ветер, как мы помним, всегда дует оттуда, из царства мертвых. Что он несет с собой? Неприятные запахи, мрачные воспоминания.

Трамваев не было. Катька перебежала дорогу. На что она могла смотреть? Конечно, на розовые башенки центральных ворот кладбища.

У калитки стоял Рыцарь.

– Осталось немного, да? – осторожно подошла к нему Катька.

Рыцарь молчал.

– Я пришла попросить у тебя кое-что.

Рыцарь не шевельнулся. Только плащ чуть колыхался на ветру.

– Выполнишь?

Под капюшоном клубилась чернота. И эта чернота склонилась перед ней.